Если все пройдет, как он и пообещает.
Больших охотников за гробами похвалят и вознаградят… может,
даже дадут премию. Если обещание останется невыполненным, подвесят
головами вниз на конце веревки.
— Мы возьмем их без труда. По обвинению в измене. Трое молодых
людей, все высокого происхождения, на службе Джона Фарсона.
Шокирующий, но факт. Убедительное доказательство того, в какие жуткие
времена мы живем.
— Одно обвинение в измене, и сбежится толпа?
Джонас холодно улыбнулся.
— Как идея измена едва ли будет воспринята простым людом, даже
если толпу подогреть спиртным, выставленным за счет Ассоциации
конезаводчиков. А вот убийство… особенно горячо любимого мэра…
Дипейп стрельнул глазами на сестру мэра.
— Печальное событие. — вздохнула дама. — Пожалуй, я даже смогу
повести этих людей за собой.
Дипейп подумал, что наконец-то раскусил причину влюбленности
Джонаса: эта женщина не уступала ему в хладнокровии.
— Другой вопрос. Некий предмет, охрану которого Добродетель
поручил вам. Хрустальный шар.
Джонас кивнул.
— Да, конечно. Бесценное сокровище.
— Как я понимаю, вы оставили его у местной bruja [колдунья
(исп.).].
— Да.
— Вам следует забрать его. В самое ближайшее время.
— Яйца курицу не учат, — чуть резче, чем следовало, ответил
Джонас. — Я подожду, пока этих молокососов не осудят.
— Вы видели этот шар, сэй Латиго? — с любопытством спросил
Рейнолдс.
— Вблизи — нет, но я знаю людей, которые видели. — Латиго
помолчал. — Один обезумел, и его пришлось пристрелить. В таком
состоянии я видел человека тридцать лет назад, на краю Великой
пустыни. Его укусил бешеный койот.
— Благословим Черепаху, — пробормотал Рейнолдс и пальцами трижды
постучал себя по шее. Он ужасно боялся зверей, заболевших бешенством.
— Тебе уже никого не придется благословлять, если Колдовская
радуга доберется до тебя, — сухо ответил Латиго и повернулся к
Джонасу. — Взять его тебе будет куда сложнее, чем отдать. Эта ведьма
наверняка уже попала под воздействие магического кристалла.
— Я собираюсь послать за ним Раймера и Эвери. От одного Эвери
толку, конечно, мало, но Раймер, думаю, найдет, как уговорить старуху.
— Боюсь, не получится, — качнул головой Латиго.
— Почему? — Его рука сжала бедро Корал, а губы изогнулись в
неприятной улыбке. — Может, ты скажешь своему тугодумному слуге,
почему не получится?
Но ответила Корал:
— Потому что, когда придет пора забирать у Риа часть Колдовской
радуги, канцлер будет сопровождать моего брата к месту его последнего
приюта.
— О чем она говорит, Элдред? — спросил Дипейп.
— О том, что Раймер тоже умрет. — Улыбка Джонаса стала шире. —
Еще одно ужасное преступление, совершенное шпионами Джона Фарсона.
Корал согласно улыбнулась, рукой переместила руку Джонаса повыше
по бедру и опять взялась за вязание.
2
Девушка, хотя и юная, была замужем. Юноша, хоть и красивый, был
психически неуравновешен.
Однажды ночью она встретилась с ним в укромном месте, чтобы
сказать, что на их романе, при всей его сладостности, надо ставить
точку. Он ответил, что роман их не закончится никогда, так указывают
звезды. Она возразила, что, возможно, указывали, но нынче созвездия
переменились. Может, он начал плакать. Может, она рассмеялась — от
нервов, естественно. Но, независимо от причины, для смеха она выбрала
самый неудачный момент. Он схватил с земли камень и вышиб ей мозги.
Потом, придя в себя и осознав, что натворил, он привалился спиной к
гранитной стене, положил ее бедную разбитую голову на свои колени и
перерезал себе горло под взглядом сидящей на соседнем дереве совы. Он
умер, покрывая ее лицо поцелуями, а когда наутро юношу и девушку
нашли, кровь, его и ее, склеила намертво их губы.
Стародавняя история. Со своим вариантом в каждом городе. Местом
обычно служила или Роща Влюбленных, или пустынный берег реки, или
городское кладбище. О случившемся слагали песни. Пели их обычно
прыщавые юноши, еще не познавшие женщину, только научившиеся играть на
гитаре или мандолине. Как бы ни разнились слова, последний куплет
всегда заканчивался одинаково: и вместе умерли они-и-и.
В хэмбрийском варианте этой печальной истории влюбленных звали
Роберт и Франческа, и случилась она давным-давно, до того, как мир
«сдвинулся». Убийство-самоубийство имело место быть на кладбище
Хэмбри. Мозги Франчески выплеснулись на столб с табличкой, указывающей
номер участка, у которого стояли влюбленные, а гранитной стеной, к
которой привалился Роберт, послужил мавзолей Торинов (сомнительно, что
пять или более того поколений назад в Хэмбри или Меджисе жили
какие-либо Торины, но в народных сказаниях всегда велика доля
вымысла).
Правда или нет, но считалось, что по кладбищу бродят призраки
влюбленных. Их видели прогуливающимися рука об руку по дорожкам,
залитых кровью и очень печальных. Поэтому по ночам горожане обходили
кладбище за версту, и вполне естественно, что Роланд, Катберт, Ален и
Сюзан решили встретиться именно там.
По мере приближения встречи Роланд волновался все больше. И не
без повода: Сюзан, вернее, ее тетка, все больше пугала его.