Заранее благодарю вас за исполнение второй просьбы. Что же касается
первой, дорогой доктор, то не знаю, кто из нас кого должен благодарить. У
вас, наверное, достаточно пациенток, осматривать которых значительно менее
приятно…
Искренне расположенная к вам
Анна-Мария де Батенкур.
P.S. Вы, может быть, удивитесь, почему Симон не обратился к местному
врачу? Это ограниченный и тупой человек, который всегда голосует против нас
и не может нам простить, что в замке у него нет клиентов. Иначе я не стала
бы вас беспокоить.
А.»
Антуан дочитал письмо, но еще не поднимал головы. Первым его душевным
движением был гнев: за кого его принимают? Но затем он нашел всю эту историю
довольно пикантной и весьма забавной.
Антуан по собственному опыту знал игру двух зеркал, висевших в его
кабинете. Он стоял, облокотившись на камин, и в этом положении ему легко
было увидеть англичанку, не шевельнув головой и лишь переводя зрачки под
опущенными веками. Что он и проделал. Мисс Мэри сидела несколько позади и
снимала перчатки; она расстегнула манто, освободила верхнюю половину тела и
с деланной рассеянностью смотрела на кончик своего ботинка, игравший
бахромой ковра. Она казалась в одно и то же время смущенной и бесстрашной.
Думая, что со своего места он не может видеть, она внезапно подняла длинные
ресницы и метнула в него короткую синюю молнию взгляда.
Эта неосторожность окончательно устранила последние сомнения Антуана, и
он обернулся.
На его лице заиграла улыбка. Все еще держа голову опущенной, он в
последний раз пробежал глазами искусительное письмо и медленно сложил его.
Затем, не переставая улыбаться, выпрямился, и взгляд его встретился со
взглядом Мэри. Эту встречу взглядов оба ощутили как толчок. Одну секунду
англичанка находилась в нерешительности. Он не произнес ни слова; полузакрыв
глаза, он только несколько раз неторопливым движением справа налево и слева
направо отрицательно покачал головой. При этом он не переставал улыбаться, и
лицо его было так выразительно, что Мэри не могла обмануться. Нельзя было
сказать более дерзким образом: «Нет, мадемуазель, не старайтесь: этот номер
не пройдет… Не воображайте, что я возмущен: мне просто забавно, я еще и не
то видывал… Но, к моему великому сожалению, должен вам сказать, что даже
за такую цену меня купить нельзя…»
Она поднялась со стула, не проронив ни звука, с заалевшим лицом.
..»
Она поднялась со стула, не проронив ни звука, с заалевшим лицом. И
споткнулась о ковер, пока отступала к передней. Он следовал за нею, как
будто не было ничего естественнее этого поспешного бегства; ему все еще было
очень весело. Она убегала, опустив глаза, не произнося ни слова, и пыталась
на ходу застегнуть воротник манто дрожащей рукой без перчатки, которая
казалась бескровной рядом с пылающими щеками.
В передней ему пришлось подойти к ней совсем близко, чтобы открыть
входную дверь. Она как-то неопределенно кивнула головой. Он собирался
ответить на ее прощальное приветствие, но в этот момент она сделала резкое
движение: прежде чем он успел сообразить, в чем дело, она с ловкостью
карманного воришки выхватила у него письмо, которое он все еще держал между
пальцами, и выскочила за дверь.
Не без досады он должен был сознаться, что у нее не оказалось
недостатка в ловкости и в хладнокровии.
Возвращаясь обратно в кабинет, он думал о том, какой вид у них будет —
у англичанки, у прекрасной Анны и у него самого, когда в скором времени они
опять встретятся все вместе. При этой мысли он снова улыбнулся. На полу
лежала перчатка; он поднял ее, вдохнул ее запах и только после этого весело
бросил в мусорную корзину.
Ах, эти англичанки!.. Гюгета… Какова будет жизнь маленькой калеки
между этими двумя женщинами?
Сумрак сгустился.
Вошел Леон, чтобы закрыть ставни.
— Госпожа Эрнст пришла? — спросил Антуан, заглянув в листок.
— О, уже давно, сударь… Целая семья: мать, мальчик и старый папа.
— Хорошо, — бодро сказал Антуан, приподнимая портьеру.
IX
Действительно, к нему приблизился невысокий человек лет шестидесяти.
— Прошу вас, доктор, сначала примите меня: мне нужно сказать вам
несколько слов.
Речь была тяжеловесная и несколько тягучая; манера держаться — скромная
и полная достоинства.
Антуан плотно закрыл дверь и указал на стул.
— Моя фамилия — Эрнст… Доктор Филип, наверное, говорил вам…
Благодарю вас… — пробормотал он, садясь.
Выражение лица было симпатичное. Глаза очень впалые, взгляд
выразительный и грустный, но горячий, блестящий и молодой. Лицо, наоборот,
казалось совсем старческим: усталое, изможденное, мясистое и вместе с тем
высохшее, все в мелких провалах и бугорках, без единого ровного места;
казалось, кто-то измял, точно глину, истыкал пальцами лоб, щеки, подбородок.
Короткие и жесткие темно-серые усы словно рассекли пополам лицо. Редкие
бесцветные волосы черепа напоминали траву, какая растет на дюнах.
Заметил ли он, что Антуан исподтишка рассматривал его?
— У нас такой вид, точно мы дед и бабка нашего мальчика, — грустно
заметил он.