Жером остановился на площадке и позвонил два раза. За
дверью поднялась суматоха, опустилось стекло в зарешеченном глазке, наконец
дверь приотворилась ровно настолько, чтобы пропустить Жерома.
— С вашего позволения, я пойду предупрежу.
Госпожа де Фонтанен услышала, что идет спор по-голландски. И почти
тотчас же Жером распахнул входную дверь. Он был один. Они пошли по длинному
извилистому коридору, натертому до блеска; г-жа де Фонтанен была угнетена и,
боясь, что вот-вот окажется лицом к лицу с Ноэми, взывала к чувству
собственного достоинства, пытаясь сохранить хладнокровие. Но в номере, куда
они вошли, никто не жил; это была чистенькая и светлая комната с окнами на
канал.
— Вот вы и у себя, друг мой, — сказал Жером.
Она удержалась от вопроса: «А где же Ноэми?»
Он отгадал ее мысль и сказал:
— Я вас на минутку оставлю, пойду посмотрю, не нужен ли я. — Но ушел не
сразу, а сначала подошел к жене и взял ее за руку: — Ах, Тереза, позвольте
сказать вам… Если б вы знали, как я исстрадался! Но вы здесь, вы здесь…
Он припал губами, щекой к руке г-жи де Фонтанен. Она отстранилась; он
не сделал попытки ее удержать. Сказал, отступая:
— Сейчас вернусь за вами. Вы правда хотите… видеть ее?
Да, конечно, она повидается с Ноэми, раз приехала сюда по собственной
воле! Но после встречи, сразу же после встречи она уедет, во что бы то ни
стало! Она кивнула в знак согласия, не стала слушать, как он бормочет
благодарственные слова, и, наклонившись к саквояжу, притворялась, будто
что-то ищет, пока Жером не ушел из комнаты.
И тут, когда она осталась наедине с собой, рухнуло все ее мужество. Она
сняла шляпу, посмотрела в зеркало на свое усталое лицо и провела рукой по
лбу. Как могло случиться, что она очутилась здесь? Ей стало стыдно.
Но унывать было некогда — к ней постучались.
Не успела она ответить, как дверь отворилась, и на пороге показалась
женщина в красном капоте, явно немолодая, несмотря на черные как смоль
волосы и раскрашенное лицо. Она произнесла несколько слов с вопросительной
интонацией на языке, непонятном для г-жи де Фонтанен, досадливо махнула
рукой и привела другую женщину, помоложе, тоже в капоте, только в лазоревом,
— видно, она поджидала в коридоре и теперь приветствовала г-жу де Фонтанен
гортанным голосом:
— Dag*, сударыня! Здравствуйте!
______________
* Добрый день (голл.).
Посетительницы торопливо обменялись какими-то словами. Та, что была
постарше, втолковывала младшей, о чем следовало сказать. Младшая на миг
задумалась, с изяществом повернулась к г-же де Фонтанен и повела речь,
прерываемую паузами:
— Дама говорит — надо увезти больную даму. Платить счет и менять на
другой дом. Verstaat U?* Понятно, что говорю?
______________
* Понимаете? (голл.
Verstaat U?* Понятно, что говорю?
______________
* Понимаете? (голл.).
Госпожа де Фонтанен сделала уклончивый жест: все это ее не касалось.
Тут пожилая дама снова вмешалась с озабоченным и решительным видом.
— Дама говорит, — снова начала та, что была помоложе, — даже не платить
счет, а прежде сменить, уехать, отвозить больную даму в другой место.
Verstaat U? Так лучше из-за Politie*.
______________
* Полиции (голл.).
Тут дверь стремительно распахнулась, и появился Жером. Он бросился к
красному капоту и стал резко выговаривать ему по-голландски, выталкивая вон
из комнаты. Голубой капот молчал, нагло разглядывая то Жерома, то г-жу де
Фонтанен. Между тем старуха уже дошла до предела и, взмахивая кулаком,
бряцая браслетами, как цыганка, выкрикивала обрывки фраз, где все время
повторялись одни и те же слова:
— Morgen, morgen… Politie!*
______________
* Завтра же… завтра же… Полиция! (голл.).
В конце концов Жерому удалось их выдворить и закрыть дверь на защелку.
— Пожалуйста, простите, — сказал он, с раздосадованным видом
оборачиваясь к жене.
И тут Тереза заметила, что он, должно быть, не Ноэми навещал, а
приводил себя в порядок, — побрился, слегка напудрился, как-то помолодел. «А
я-то, — подумала она, — как я-то выгляжу после ночи в вагоне?»
— Зря я не сказал вам, чтобы вы заперлись, — продолжал он, приближаясь.
— Старуха, хозяйка, — славная женщина, но болтлива и бесцеремонна…
— Да что же ей от меня было нужно? — спросила рассеянно Тереза. Она
узнала аромат лимонной цедры, который всегда носился вокруг Жерома после
бритья. Прошло несколько секунд, а она все стояла, полуоткрыв губы, с
затуманенным взором.
— Я не понял ее жаргона, — заметил он. — Должно быть, она приняла вас
за другую.
— Женщина в голубом несколько раз повторяла, что надо заплатить по
счету и переехать.
Жером пожал плечами, и г-жа де Фонтанен уловила как бы отголосок
прежнего его смеха — немного искусственного, немного фатовского смеха, —
узнала его манеру смеясь откидывать голову.
— Ха-ха-ха!.. До чего это глупо! — воскликнул он. — Старуха, может
быть, боится, что я не уплачу! — Казалось, он считает совершенно нелепым
само предположение, что ему может быть трудно уплатить долг. — Да и чем я
виноват? — продолжал он, вдруг помрачнев. — Я так хлопотал. Ни в одну
гостиницу нас не хотят пускать.
— Да, но она мне сказала — из-за полиции?
— Сказала — из-за полиции? — повторил он с изумлением.
— Вот именно.
Снова она заметила на лице Жерома то знакомое, мнимо наивное выражение,
воспоминание о котором было связано с самыми тяжкими минутами ее жизни, и
сейчас это так угнетающе на нее подействовало, будто в воздухе вдруг
распространилась зараза.