— Мы говорили также и о заложниках, — напомнил правитель Мельина.
— Само собой, повелитель. Они уже на пути к императорской ставке. А мы приступаем к лечению. И для этого нам тоже потребуется совершить человеческое жертвоприношение.
Император не выдержал, на миг закрыл глаза. Он таки покупает жизнь ценой другой жизни. И сколько ни повторяй себе, что, посылая легионы в бой, он делает то же самое, это не поможет.
— Тогда у меня есть кого отдать тебе под нож, — вдруг услыхал он свой собственный голос. — Имеет ли значение род и происхождение приносимого в жертву?
— Не имеет, мой Император. Мы с радостью примем указанного тобой для заклания.
— Проконсул! Что там с аколитами, которых взял барон Аастер?
— Дают показания, мой Император, — ухмыльнулся Клавдий.
— Ты уверен? И что же они показали?
— Пока не знаю, повелитель. Но не сомневаюсь, что у наших дознавателей им никакой Слаш Бесформенный не поможет.
— Подойдёт вам такое, нергианец? — в упор взглянул на бледного чародея Император. Тот молча поклонился.
— Проконсул, прикажи, чтобы с ними разобрались быстрее, — тяжело распорядился правитель Мельина.
— Нам было бы желательно получить должным образом атрибутированную имперскую грамоту, — негромко, но настойчиво проговорил нергианец. — Грамоту с нашим правом на жертвоприношения.
Император стиснул зубы, но кивнул Аврамию. Мол, давай.
Получив грамоту, посланец Нерга откланялся и удалился, заверив Императора, что приступит к лечению немедленно, как только ему будет доставлен «потребный живой материал», как он выразился.
Император стиснул зубы, но кивнул Аврамию. Мол, давай.
Получив грамоту, посланец Нерга откланялся и удалился, заверив Императора, что приступит к лечению немедленно, как только ему будет доставлен «потребный живой материал», как он выразился.
А вскоре Императору подали составленный аккуратной рукою писца свиток показаний, снятых со слуг Бесформенного.
Правитель Мельина бегло пробежал пергамент глазами. Ничего особенного. Посланы были верховным жрецом… так?так?так… вершить расправу над противящимися слову Слаша… ничего особенного… имена и места жительства тех, кто давал кров и убежище. Это небесполезно, но ничего особенного — судя по именам, всё незнатные люди, выходцы из Семандры, давным?давно осевшие в Империи, но, как оказалось, не потерявшие связь с «верой предков». Конечно, аколит мог лгать, мог оговорить невинных, мог просто назвать первые пришедшие на ум прозвища. По делу его следовало бы поместить в надёжную камеру, пока ликторы проверят его слова, но на подобное уйдут месяцы.
— Пусть Бесцветному отдадут самого… гм, бесполезного из этой тройки. Перед этим ещё раз постарайтесь разговорить. Потом покажите им жертвоприношение. Глядишь, узнаем и что?то ещё.
Легат Аврамий торопливо поклонился и бегом кинулся вон.
…Император Мельина впервые за всё это время расстался с белой перчаткой. Ему казалось — он лишился даже не руки, а половины туловища. Зияющая пустота. Тупая, ноющая боль, глушащая мысли…
Трое связанных аколитов Слаша извивались в путах, глядя выпученными от ужаса глазами на нергианцев с закрытыми чёрными масками лицами, с длинными кривыми ножами в руках, что застыли над расстеленной прямо на земле свежеснятой бычьей шкурой. Над ещё не остывшей кожей поднимался парок.
Носилки с Императором и Сеамни стояли рядом, окружённые тройным кольцом Вольных. Их капитан никого не оставил в запасе, явились даже отдыхавшие после смены. Ещё на росчищи горел костёр, запрошенные негрианцами служки без устали подтаскивали смолистые поленья.
В середине дымящейся на холоде бычьей шкуры лежала белая перчатка Императора, и правитель Мельина не мог отвести от неё глаз. Ему казалось — это всё равно что положить в огонь свою собственную руку. Тем более что он понятия не имел, что задумали бесцветные маги.
Рядом едва заметно дышала Тайде. Вспомнят ли о заключённой сделке посланцы Нерга? Они, стоящие вне обычных людских понятий о верности, слове, чести, будут ли выполнять свои обязательства? Или сочтут их недостойными внимания формальностями, исключительно для обмана глупцов, пока ещё стоящих у власти в распадающейся на части Империи?
Ликтор наклонился к связанному аколиту, произнёс что?то негромко, но грозно. Человек в изодранном грязном плаще дико задёргался в путах, но ничего не ответил. Ликтор выпрямился, вытянул руку — кулак сжат, большой палец смотрит вниз. Пленник не стал разговорчивее даже при виде готовых к жертвоприношению бесцветных.
Посланник Нерга (своего имени он так и не открыл) коротко кивнул своим подручным. Те мигом подхватили аколита под руки, поволокли к распяленной шкуре; пленник отчаянно вырывался, но рот его по?прежнему оставался на замке. Впрочем, сделать он уже ничего не мог — с ловкостью, говорящей о постоянной практике, жрецы Нерга растянули обречённого на шкуре, прикрутив руки и ноги ко вбитым колышкам. Недавний собеседник Императора затянул какое?то мрачное песнопение, угрюмое и скрежещущее, словно старые деревья в бурю. Ему вторили помощники, и Императору показалось, что яркий день начал темнеть, небо словно затягивало тучами; правитель Мельина не удержался, поднял взгляд — нет, голубой свод не пятнало ни единого облачка; однако же тьма накатывала, она словно сочилась из?под края мира, повинуясь непонятным словам литании Бесцветного Нерга.