Воительница оглянулась — Кицум и Сильвия продолжали изощряться в искусстве фехтования. Казалось, так будет продолжаться столетия. Враги нашли друг друга. Дела ни до чего в мире им больше не было.
Окружавший группу зелёный огонь мало?помалу обратился в черно?зелёный. Над их головами сомкнулся призрачный купол, словно несчастный мир Эвиала тщился отгородиться от дерзких возмутителей спокойствия. Закрытый мир, тёмная бездна — каким он представлялся «извне», когда отряд Клары Хюммель только приближался к нему, следуя тропами Межреальности.
Раина застыла, потерянно уронив руки. Не в её силах было привести в чувство кирию Клару или молодую воительницу Тави. Валькирии оставалось только смотреть на вечное движение, нескончаемую череду отточенных поз Кицума и Сильвии.
Глава четвёртая
МЕЛЬИН. ОКРЕСТНОСТИ РАЗЛОМА
Император стоял на самом краю глинистого рва. Рядом — дрожащая, скорчившаяся Тайде, которую он вырвал из лап неведомой Силы, не Смерти, но чего?то, стоящего даже над этой зловещей старухой. Они не помнили обратного пути. Заклятье просто швырнуло их в ту самую — или всё?таки другую? — точку, откуда невесть сколько дней назад по времени Мельина Император сам шагнул в бездну.
Они вернулись. Неведомо как и неведомо когда. Однако же — вернулись. Фесс оказался прав. Заклятие подействовало, хотя и совсем не так, как они рассчитывали. Их вырвало прямо из самого пекла битвы, когда её весы застыли в неустойчивом равновесии — доведётся ли им узнать когда?либо, чем закончилось то сражение? Император вёл в бой повиновавшихся одному его взгляду местных ополченцев, тотчас узнавших в нём настоящего вождя. Такое не забывается. Если бы только Фесс был рядом… хотя нет, раз маг остался там, в странном Эвиале, ему, Императору, будет чуть легче. У защитников того мира появился могучий союзник.
Вокруг царила зима. После тепла тропических болот
Императору и Сеамни холод показался просто нестерпимым. Пронзающий ветер. Колючий, секущий снег, хлещущий по лицу, словно туча мелких острых стрел. Тайде, дрожа, прижалась к Императору. А у них ни тёплой одежды, ничего. Правителю Мельина легче — у него толстая стёганая рубаха, надетая под латы. А Тайде… в легком кургузом плащике.
— Гвин… мы вернулись? Неужели?..
— Мы вернулись, — нежно произнес Император, обнимая Дану свободной рукой. — Это наш мир. Всё кончилось. Всё позади. Мельин ждет нас.
Она зябко передернула плечами, ещё теснее вжимаясь в его бок и пряча голову от порывов ледяного ветра. Тяжелые доспехи Императора были сейчас холодны, словно сама смерть, но Тайде этого словно не замечала.
Сразу за их спинами тяжело колыхался маслянистый белый живой туман Разлома. Туман жил своей собственной жизнью, и плевать он хотел на двух жалких двуногих, неведомым образом вырвавшихся из его цепких объятий. Разлом не был хищником. Он не ведал, что такое «поражение». Он просто жил — и ждал. Уверенный в конечной своей победе, если только к залитой белесым студнем бездне применимы подобные слова. Он словно усмехался в спины двум случайно спасшимся. От меня вы всё равно не уйдёте, казалось, говорил он.
Вокруг расстилались выбеленные снегом валы, хаотичное нагромождение смерзшихся до крепкости камня земляных глыб, кое?где ещё торчали скелеты мертвых деревьев. Разлом не признавал вблизи от себя никакой иной жизни, кроме своей собственной.
— Идём, Тайде, идём, — Император осторожно потянул Дану вперед. — Нам тут нечего делать. Идём, надо добраться до легионеров…
— Он нас так просто не отпустит, — прошептала Сеамни, оглядываясь и с испугом глядя на чудовищную пасть пропасти. — Он пойдет за нами… и в один прекрасный день настигнет.
— Почему бы ему не сделать этого прямо сейчас? — усмехнулся Император. — Честное слово, не стоит ждать так долго. Эй, Разлом! Слышишь меня? Не трать даром время! Посылай своих, кто там у тебя есть! Я замерзаю, в самую пору помахать мечом!
— Не смейся, — Тайде по?прежнему говорила шёпотом. — Не смейся над ним. Он могуч… очень могуч. Просто он пока ещё не сознает себя. Но когда осознает…
— Тогда и будем разговаривать, — отрезал Император. И тотчас же одним мягким движением оттолкнул девушку, выхватывая клинок, — о, смотри, кажется, он ответил!
Разлом и в самом деле ответил. Маслянистая поверхность белесого моря заколыхалась. С чмокающим, хлюпающим звуком вверх взметнулся длинный язык, словно притаившаяся в глубине исполинская ящерица попыталась проглотить неосторожную муху.
— Прыгай! — рявкнул Император, размахиваясь клинком.
Язык тумана лопнул возле самой поверхности. Взлетевшая вверх белесая клякса рассыпалась на множество мелких брызг.
— Славно, славно, — прошипел Император, отступая на шаг. — Значит, ты меня всё?таки слышишь. И тебе не нравится, когда обижают. Хорошо, учтём. Тайде! Идём.
И ветер, словно помогая двум измученным странникам, стал как будто бы утихать.
И тебе не нравится, когда обижают. Хорошо, учтём. Тайде! Идём.
И ветер, словно помогая двум измученным странникам, стал как будто бы утихать.
В воздухе густо кружились снежинки, мягкими холодными лапками касались лиц. Двое — человек и дану — шли прочь от проклятого места, туда, где должны были гореть огни и стоять дозором легионеры Империи.