— Да ими словно командует кто?то! — не выдержал Император.
— Магия, — прошелестел над самым ухом голос Сеамни.
— Ты?! Я же тебе сказал…
— Магия, — не обращая внимания на его гнев, повторила Сеамни.
— Сам вижу! Но только…
— Те, кто их посылал, забыли, что Дану в своё время тоже пробовали нечто подобное, — не без гордости заявила Сеамни. — Когда воевали с Империей… А теперь помолчи и не мешай мне, — неожиданно резко бросила она, встряхивая вмиг распустившимися волосами. По иссиня?чёрным прядям пробежали быстрые струйки бледных жемчужных искр.
Император не успел удивиться происходящему. Волки дружно, разом взвыли во все несколько сотен глоток; десятки тёмно?серых тел растянулись в прыжке, метя сбить защитников посада с ног и вцепиться в горло.
Невольно Император вспомнил совсем недавний бой под чужим небом и под чужим солнцем, в мире со странным названием Эвиал. Тогда тоже они шли рука об руку с Тайде, и противостоял им куда более могущественный враг. А тут — какие?то серые щенки! Пусть даже и зубастые, пусть даже и клыкастые — но самым страшным врагом всегда были, есть и пребудут двуногие, у которых нет ни зубов, ни когтей, но чья злоба способна уничтожить всё на своём пути.
— Пики?и… ать! — гаркнул десятник копейщиков справа от Императора.
Тускло блеснули в лунном свете десятки копейных наверший и крестовин, наклонившихся, чтобы встретить врага.
А враг уже оказался рядом.
Серые тени растянулись в прыжках, неправдоподобно длинных и высоких. Твари играючи перемахивали через наскоро сооружённые баррикады. Ударили копья, но недружно, не как одна рука, иные приняли на себя метнувшиеся волчьи тела, иные только оцарапали им бока, а третьи и вовсе промахнулись. И, не будь пехота покойного барона прикрыта тяжёлыми пластинчатыми доспехами, резня могла бы случиться небывалая.
Крупный волчара, серый с подпалинами, с поистине кошачьей ловкостью перемахнул через преграду, очутившись прямо перед Императором. Ярко горящие жёлтые глаза, каких никогда не бывает у обычных волков, не мигая, уставились на человека. Разум в них читался явно не звериный.
Император с коротким яростным хаканьем шагнул навстречу. Меч взлетел и рухнул, разрубая череп яростно бросившегося вперёд зверя. Снег залила тёмная кровь.
— Тайде!
Сеамни Оэктаканн замерла, широко раскинув руки и зажмурив глаза. По волосам всё чаще и чаще текли, сливаясь в сплошной поток, крохотные жемчужные огоньки. Пусть и недолго была Сеамни Видящей, недолго держала в руках Деревянный Меч, но, как видно, память своего народа впитать успела крепко и глубоко. Память, что сохранила отчаянные и безнадёжные попытки хоть таким образом, но повернуть ход уже проигранной войны.
А перед Сеамни замер, по?собачьи присев на задние лапы, здоровенный волк, едва ли не самый громадный среди нападавшей стаи; он смотрел в глаза Дану, жалобно скулил, скрёб землю лапой, но отвести взгляд не мог.
— Таааайде!
Копейщик попытался ткнуть зверя в бок, однако тварь легко и чуть ли не изящно увернулась, по?прежнему глядя прямо в глаза Сеамни. Дану вдруг резко, с выдохом?вскриком «Ха!» уронила руки; а волчара, внезапно освободившись, молча и яростно набросился на собственных собратьев. Вцепился в глотку одному, рывком вздел вверх, тряхнул, ломая шейные позвонки, и, не теряя ни секунды, вгрызся в следующего.
А перед Сеамни уже застыл, скуля и повизгивая, следующий волк…
Там, где защищались Император, Сеамни и два десятка бывших баронских пикинёров, первый приступ стаи удалось отбить. Император зарубил четверых; ещё пятерых закололи копейщики, а трёх успели загрызть зачарованные Дану волки. Снег весь пропитался тёмной, остро пахнущей кровью. Запах у неё на самом деле оказался очень сильный и резкий и скорее напоминал об алхимической лаборатории.
Стая отхлынула — но не отошла, как сделали бы люди, а со всей мыслимой быстротой ринулась в стороны, пытаясь прорваться в другом месте, там, где дела у защитников палисада обернулись плохо. Волки прошли по крышам, по сараям, стараясь наброситься на оборонявшихся людей разом со всех сторон. И там, где тварям это удавалось, пикинёрам оставалось только встать спина к спине, надеясь лишь на прочность окованных железными лентами копий. Волки ужами проскальзывали под наконечниками, вцеплялись в ноги, норовя если не прокусить (со стальными поножами и кольчужными сетками не справились бы никакие зубы), то хотя бы повалить. Копейщики отбивались короткими и широкими тесаками, щитоносцы — топорами; однако то тут, то там воздух оглашался предсмертным человеческим хрипом. Волчьи челюсти ломали людям шейные позвонки, даже прикрытые кольчатыми хауберками.
Где?то отчаянно, в предсмертном ужасе тонко закричал ребёнок — видно, отставший или потерявшийся в суматохе. Волк с окровавленной мордой выбил окно лачуги, одним прыжком очутился посреди улочки — и пал, получив в морду и бока не меньше шести бельтов. Император махнул рукой — двое копейщиков бросились в избу, выволокли оттуда израненного, искусанного мальчишку лет восьми, покрытого кровью и жуткими рваными ранами, но, по счастью, живого. Что?то отвлекло зверя?убийцу; Император бросил взгляд на Тайде — Дану едва заметно кивнула.