Пехота Семандры прокладывала себе дорогу через покинутый жителями посад. Две рассеянные манипулы имперских легионеров помешать ей уже не могли, да и не сильно пытались — верно, понимая бесполезность. Они отходили даже не к крепости, а на запад, в чистое поле. Оно и понятно — когда дело плохо, каждый думает прежде всего о своей шкуре.
— Сейчас должны начать, — Клавдий смотрел то на солнце, то на охватывающие крепость цепи семандрийцев.
И точно — внутренние ворота цитадели широко распахнулись. Ощетинившаяся копьями «черепаха» ударила по неуспевшим даже изготовиться к защите воинам в золотом и красном, легко прорвала неплотный строй и, набросав вокруг себя неподвижных тел, скорым шагом устремилась прочь. Даже не потрудившись запереть за собою ворота.
— Поймут. Ох, поймут, — прикусил губу Тарвус.
Семандрийцы с ликующим рёвом бросились в ворота. Отступающую когорту никто не преследовал. Вскоре раскрылись и ведущие на мост ворота. Дорога в глубь Империи была открыта.
…Весь день до позднего вечера через один?единственный мост сплошным потоком шла конница. Пехота деловито устраивалась в захваченной крепости. Военачальники Семандры не распыляли силы, мелкие конные отряды поскакали в разные стороны и вернулись — нигде никаких признаков неприятеля.
К западу от павшей крепости, за внешними палисадами, начиналось обширное поле, где по осени раскидывала шатры ярмарка, одна из самых больших в восточных пределах Империи. Сейчас на нём скопилось никак не меньше сорока тысяч всадников, и пятнадцати тысяч — пехоты. По мосту продолжали идти войска, но уже не таким потоком.
Первые тысячи уже ринулись на юг, но полководец Семандры хорошо знал своё дело и понимал, что удар растопыренными пальцами не наносят. Неповоротливые имперцы должны были получить весть о случившемся в Згабе и развернуть свои легионы фронтом на север.
Всё было готово к выступлению.
Всё было готово к выступлению.
— До сих пор не могу поверить, — покачал головой Тарвус. — Это какое?то наваждение. У них же есть чародеи. Как они могли до сих пор ничего не заметить? Не заподозрить? Император пожал плечами.
— Мы сильно рискуем. Сдать такую крепость — мой достопочтенный отец за подобное командование без долгих размышлений приказал бы казнить всех, начиная от легатов и выше.
Судя по кривым ухмылкам Клавдия и Тарвуса, Император попал в самую точку.
— Легионы готовы, мой Император, — прочистил горло граф.
— Прикажи начать атаку, повелитель, — не отстал и консул.
— Начинаем. И пусть все силы, божественные и нет, будут сегодня на нашей стороне.
…Отряд за отрядом, тысяча за тысячей семандрийское воинство начинало двигаться на юг. Не растягиваясь — ибо сила в многолюдстве и одновременном ударе с разных сторон, но и не скучиваясь, чтобы не лишиться маневра.
…Лежа в густых зарослях, прижимаясь к древесным стволам, сами неотличимые от кустов и деревьев в специально раскрашенных широких плащах, ждали имперские разведчики. Конные разъезды семандрийцев зачастую проносились в считанных шагах от тщательно спрятанных секретов. Дозорные знали, что в случае чего они обречены. Все пошли на это добровольно.
К вечеру первого дня общего наступления в Згабе и около моста остался только небольшой гарнизон. Конечно, куда многочисленнее той несчастной когорты, что встретила атаку Семандры.
Последней шагала пехота, по привычке ворча, что коннице, как всегда, достанется самая лёгкая и самая лучшая добыча. Широкая дорога бежала от деревни к деревне, от замка к замку, и, когда пять пеших полков Семандры, растянувшись почти на три добрых лиги, оставили позади самое опасное, с их точки зрения, узкое лесное дефиле, вышли на простор — одно селение, другое, небольшие перелески меж ними и замок, над башнями которого уже вились золотисто?алые стяги, — позади них. в только что оставленных чащобах, вдруг заревели боевые имперские рога.
Из?под покрова деревьев на простор высыпали имперские легионеры. Высоко реяли легионные василиски, центурии быстро строились, соединяясь в манипулы, те, в свою очередь, — в массивные когорты. Опешившие семандрийцы не успели дух перевести, как на них с севера мерным шагом двинулась ровная линия тяжёлой пехоты, прикрываясь до времени рассыпным строем лучников. По бокам рысила конница, которой до этого на поле боя почти никто и не видел.
В рядах семандрийцев поспешно завыли трубы, махальщики мало что не отрывали себе руки, крутя над головой сигнальные флажки. Полки остановились, разворачиваясь, — на глаз имперцев было не очень много. Может, тысяч семь?восемь. В два раза меньше, чем пехоты под золотисто?алыми штандартами.
Конечно, бой следовало принимать совсем не так. Конница сперва должна была засыпать наступающие легионы стрелами, измотать, обескровить, после чего пешие полки Семандры уже бы просто довершили разгром.
Но всё равно — двойное превосходство так просто не одолеть даже самым упорным легионам. Копейщики, пращники и пешие лучники перешли на быстрый шаг — первый удар сплочённых когорт сокрушителен, его можно остановить лишь ответным напором, подобно тому, как пускают встречный пал, лишая пищи бушующий лесной пожар.