Император выразительно поднял брови.
— В жизни своей мне уже пришлось убить немало детей, в том числе и собственноручно. Не могу сказать, что это такое уж приятное занятие. Мне лично не нужны ни пытки, ни казни. Но мне нужен их страх, страх нобилитета. Если бароны ударят нам в спину, Империя не устоит. И тогда погибнут не просто десятки и сотни тысяч. Миллионы, Тайде. Не говоря уж о том, что от Дану не останется даже следа. Им не продержаться, пока не созреет новый Иммельсторн.
Сеамни молчала, глядя на него громадными глазами, накручивала на палец чёрную как ночь прядку.
— Никого я не стану убивать. И не гляди на меня так, а то решу, что ты на меня чары наложить решила. Как на того волка.
— На волка? Так я ж объясняла. Когда Дану…
— Ох, и до чего ж ты у меня серьёзная… А что ещё ты помнишь, когда была Видящей?
Сеамни покачала головой.
— Я могу увидеть нужное в себе в нужный момент, Гвин. Тогда был нужен волк. И я его увидела.
— А ещё раз сможешь?
— Смогу, — с неожиданной неохотой призналась Сеамни. — Но не хотела бы. Не хочу… вспоминать себя тогдашнюю. Цирк… Трошу… Что я тогда с ним сделала… как смеялась…
— Тайде… не стоит… — Император потянулся, обнял. — Ты же знаешь — прошлое не переменишь. Ты тогда была не ты, а кукла, во власти Деревянного Меча, который вообще ничего, кроме «смерть хумансам» не знал и знать не мог. Жаль твоего Трошу, но погиб он не напрасно, потому что его смерть помогла твоему освобождению. Понимаешь? Ведь останься ты Видящей народа Дану…
— То сейчас на месте Мельина не было бы вообще ничего, — докончила Сеамни. — Алмазный и Деревянный братья разрушили бы весь мир — как гласят наши пророчества, пророчества Дану.
— Иногда мне кажется, что лучше бы они преуспели, — признался Император. — Церковники тогда готовились к последним дням… а я так и не расспросил их, откуда они это так хорошо знали.
— Теперь я иногда вижу… странный сон, — понизив голос, призналась Сеамни. — Похороны. Странные похороны в странной пустой земле. Громадная воронка… и двое на краю отрытой могилы. Они собираются опустить туда гроб… прощаются с погибшим, вроде бы как их давним врагом, но которому они теперь отдают последние почести.
Появляется некто третий… знаешь, очень похожий на Спасителя, как его на образах пишут. Благословляет усопшего… и уходит. А вместе с ним словно бы уходит — на время — смерть Мельина.
Император хотел пошутить, посмеяться над всеми и всяческими снами; однако было в голосе его любимой Дану нечто, заставившее смех умереть на устах.
— Будем надеяться, что смерть Мельина действительно далеко, — прокашлялся он. — Будем надеяться, что проживём наши дни вдалеке и от гнева богов, и от их милости — если, конечно, эти боги вообще существуют, в чём я сильно сомневаюсь. Никогда не видел ни одного.
— Я тоже. Но наши Старшие верили, что боги всё ещё остались в Мельине. Только они очень ослабли, почти заснули. Ведь никто больше не поклоняется им. Откуда ж набраться силы?
— А в кого верили Дану?
— Хозяева лесов, озёр, рек; небесные и облачные духи; духи огня, камня, трав, песков… всего и не перечтёшь. Духи волчьих стай, пчелиных роёв, птичьих базаров… даже и такие были.
— И они на самом деле помогали?
Сеамни покачала головой.
— Если бы помогали, неужели нам потребовались бы эти изуверские заклятья, чтобы подчинять себе волков?
Наутро по выстуженным улицам строящегося города застучали копыта. Совет окончился глубокой ночью, и Император разрешил не гнать гонцов в мороз и холод. Весть должна была достичь как можно большего числа мест; несколько часов задержки не сыграли бы особой роли.
Пять новых легионов. И ополчение. Все, способные носить оружие. Все нелюди, кто захочет встать рядом с верными слугами Императора, получат гражданство и все права коренных жителей Мельина.
И ещё — обещанные лютые казни всем, кто перейдёт на сторону Семандры. Включая не только самого изменившего, но также всех чад и домочадцев. Конфискация майората, лишение имени. Поругание и уничтожение герба.
И последнее — все, кто способен был к магии, должны были явиться на сборные пункты общеимперского ополчения. Вторгшийся враг имел чародеев. Мельинская армия — нет.
Помчались гонцы к графу Тарвусу, к командирам северной и центральной армий Империи. В отсутствии магов Радуги стало невозможно мгновенно передать послание, пришлось вернуться к старым добрым конным гонцам; к счастью, Император начал создавать почтовые станции со сменными конями сразу же после того, как кончилась война с магами.
— Мне нужны твои соотечественники, капитан.
— Мой Император, — Вольный слегка склонил голову, — изволит шутить.
— Почему, Кер?Тинор? Всем известно, Круг Капитанов принимает золото и посылает дружины сражаться за уплатившего.
— Только когда Круг считает это выгодным делу Круга, мой Император.
— Ты полагаешь, что защиту Империи Круг не посчитает выгодным своему делу, капитан?
— Да, мой Император, — сдержанно и ровно ответил Вольный. — И я не «полагаю». Я это знаю.
— Сможешь объяснить? — лаконичность Вольных порой становилась просто невыносимой.
— Мой Император, прикажи мне отдать жизнь за тебя. Но не приказывай мне раскрывать замыслы Круга Капитанов.