Низкие серые тучи без малейших разрывов затягивали небо. Сеяли и сеяли мелким снежком, словно как могли пытались помочь несчастной, израненной земле. Словно старались хоть так прикрыть страшный и уродливый шрам, рассекший некогда благодатные земли Мельинской Империи.
Здесь, вблизи Разлома, чудовищная рана дышала теплом и снег таял, не в силах зацепиться, не в силах охладить горячие, словно воспалённое тело, камни. Но тёмная полоса нагой земли относительно быстро кончилась, снег властно распахнул свои белые крылья, укрывая всё вокруг. В былые времена тут уже должна была стоять стража, уцелевшие в бойне с Радугой легионы Империи, не жалея сил, копали рвы и насыпали валы, строили частоколы и возводили сторожевые башни, стараясь хоть так отрезать «тварям Разлома» (как правило — уродливо?ожившим земляным глыбам) дорогу в нутряные имперские земли. Император в своё время придавал этому очень большое значение.
Вал и ров они скоро увидели. Но частокол, что шёл по вершине вала, явно пребывал в забросе и небрежении — завалился набок, исчезли целые заплоты по шесть?семь саженей. Невдалеке смутно виднелся сквозь снежную хмарь и муть нагой скелет сторожевой вышки — без крыши, ограждения и лестницы.
— Легата — разжаловать, — сквозь зубы проговорил Император. — Он у меня пожизненно лагерные отхожие рвы чистить станет. Центуриона — выгнать без пенсии. Манипулу — расформировать и разослать по дальним крепостям. Некому без меня бить стало, что ли?
— Гвин, Гвин, погоди, — как обычно, вступилась Сеамни, просительно кладя ладошку на сгиб его локтя. — Погоди, ну что ты сразу — сплеча рубить? Ты ж не знаешь, что тут случилось. Может, несчастье какое. Погоди. Не гневайся.
— Когда ты просишь, то и гневаться не могу, — сквозь силу улыбнулся Император. — Хотя за такие дела…
— Погоди. Погоди, — уговаривала его Сеамни. — Не горячись. Давай сперва выберемся отсюда. Выберемся, оглядимся… а судить и карать всегда успеешь.
— Ты так же добра, как и прекрасна, и так же прекрасна, как и добра, — улыбнулся Император.
— Нет, — зябко повела плечами Тави, и лицо её на миг сделалось совершенно мёртвым. Император знал — она вновь вспоминает Мельин, свою краткую бытность Thaide, Видящей народа Дану и те поистине ужасные деяния, сотворённые ею в опьянении мощью Деревянного Меча. — Не хочу… чтобы ты потом мучился, как я.
Всё, что мог сказать или сделать Император, — это обнять свою данку и покрепче прижать к себе.
Глубоко проваливаясь в рыхлый, неслежавшийся снег, они двинулись прочь. Их выбросило в мёртвой, безжизненной полосе, отделявшей гноящийся шрам Разлома от незатронутых земель. Нигде — ни одной живой души. В кружащейся снежной мгле — ни огонька, и под ногами — ровный, чистый снег На нём не отпечатались даже звериные следы. Не говоря уж о человеческих.
Откуда?то вновь взялся ветер, завыл, закружил поземкой, швырнул в глаза пригоршни секущей снежной крупы. Сгибаясь и прикрываясь плечом, Император почти нёс на себе Сеамни, не слишком представляя себе, куда же он, в сущности, направляется. В его время вдоль укреплённой линии проложили самый настоящий тракт; судя по всему, открытое, занесённое снегом пространство между остатками вала и лесом указанный тракт как раз собой и являло; но почему всё в таком забросе?! Тарвус лишился разума и оставил Разлом без охраны?
…Им повезло.
Оставив позади примерно пол?лиги, они натолкнулись на полуразрушенную небольшую казарму — по приказу Императора такие возводились через определённые промежутки для отдыха дежурной смены наблюдавших за Разломом легионеров.
Распахнутая дверь сиротливо покачивалась на одной петле. Внутри всё оказалось разграблено — ни припасов, ни снаряжения. Одно хорошо — печка была цела, и под навесом нашлись дрова. На полке осталось огниво и трут; вскоре в закопчённом зеве весело затрещал огонь. Разумеется, сторожка промёрзла настолько, что согреть её по?настоящему удастся только к следующему утру; но, во всяком случае, у них есть крыша над головой.
Император кое?как забил распахнутые окна, в ход пошли обломки тяжёлых деревянных лавок.
Сеамни свернулась клубочком у печки, чуть ли не обвиваясь вокруг неё.
— Что здесь могло случиться, Тайде?
Дану покачала головой. На агатово?чёрных волосах медленно таяли слезы последних снежинок.
— Не знаю, Гвин. Но чувствую горе. Горе и беду.
— Это я и сам чувствую, — проворчал Император. — Что?то вырвалось из Разлома?
Он задал вопрос, сам уже понимая, что скорее всего ничего подобного не случилось. Разлом оставался прежним, он не изменился, он ещё не набрал достаточных сил.
Нет, причина в ином… что?то заставило Тарвуса увести отсюда все войска. Что?то экстраординарное, от чего зависела жизнь Империи, и графу пришлось выбирать из двух зол.
— Хотел бы я верить, что ты выбрал правильно, — невольно прошептал Император.
Тем временем Сеамни взялась за дело. Губы её сжались, щёки с каждым мигом становились всё белее и белее. Император понимал, что Тайде сейчас пытается прочувствовать всё здесь случившееся — трудная задача даже для бывшей Видящей народа Дану.
— Нет, — вдруг обессиленно выдохнула она. — Всё точно во мгле какой?то. Словно и там тоже снег валит. Устала я, Гвин. Вот отдохну… и, клянусь Иммельсторном, всё сделаю.