Ну, фромаж там, сосиссоны. Как-нибудь перетопчетесь до моего приезда.
Телефонирен не буду. Они знают, что я ваш секретарь — могут прослушивать. К
бэйбиситтеру вашему заеду, скажу, чтоб задержалась.
Ну у кого еще есть такой чудесный ассистент? От Валиного здравомыслия,
хладнокровия, четкости Фандорин чуть не прослезился. И паника сразу
отступила, потому что ближайшее будущее обрело логику и стройность.
Первый же остановленный таксист согласился увезти ночного
путешественника за город. Требовал сначала две тысячи, но согласился и на
полторы — Фортуна добрела к жертве роковых обстоятельств прямо на глазах.
Загородный дом у Валиной родительницы был шикарный, расположенный в
знаменитом коттеджном поселке «На горах». Шесть спален, садик с беседкой и
фонтанчиком, в подвале биллиардная, наверху солярий — в общем, новорусский
парадиз в ассортименте. Одна беда: Николас так и не понял, как включается
отопление, и оттого очень мерз. Для тепла ходил в стеганом, расшитом
павлинами халате Мамоны и ее же овчинных тапочках (хозяйка была
гренадерского телосложения, так что и халат, и тапочки пришлись впору).
Свет включать остерегался, чтоб не вызвать ненужного интереса со
стороны обитателей поселка. Поэтому новости по телевизору не смотрел,
питался колбасой, от нечего делать разглядывал близлежащую территорию: с
трех сторон соседние дома, примерно такие же, как этот; с четвертой —
трехметровый дощатый забор со спиральной колючей проволокой. Привольно живут
в России богатые люди, ничего не скажешь.
Наконец, на исходе второго дня заточения, появился Валя. Примчался на
мотоцикле, весь забрызганный грязью. На ходу крикнул:
— Ой, не могу! Сил больше нет! Побежал снимать мужскую одежду. И вот
теперь, переодевшись в цветастый халатик, колдовал у плиты, готовил горячий
ужин. Николас сидел у кухонного стола и наслаждался Валиным щебетанием. Как
хорошо! Жив, не один, скоро нагреются батареи, а когда стемнеет, можно
зажечь свет.
Смущало лишь то, что Валя как-то уж очень быстро и решительно начала
злоупотреблять ситуацией.
Во-первых, сразу перешла на интимное «ты». Такая уж, видно, тенденция
образовалась в окружающем Николаса социуме: нынче никто с ним особенно не
церемонился, что, вне всякого сомнения, свидетельствовало о понижении его
общественного статуса. Глава фирмы, солидный человек превратился в
невидимку, в тень. К тени на «вы» не обращаются. Откуда это: «Тень, знай
свое место»?
Во-вторых, Валя слишком беззастенчиво воспользовалась ролью связной
между узником коттеджного гетто и внешним миром. На вопрос, удалось ли
связаться с Алтын, коварное существо с невинным видом ответило:
— Положила ей в мэйл-бокс записку.
Звонить-то было нельзя. Подпись твою
подделывать я умею, а текст настучала на компьютере. Мол, прости, любимая,
что-то я устал от фэмили-лайф, хочу некоторое время побыть ганц аляйн.
Ника аж застонал, а Валя покровительственно заметила:
— Она тебя только больше ценить станет. Это я тебе как женщина говорю.
А может, и к лучшему, мрачно подумал Фандорин. Пускай лучше обижается,
чем психует. Завтра утром вернется из Питера, откроет почтовый ящик… И что
подумает? Что у меня завелась другая женщина?
— Вот что, — сказал он вслух. — Заедешь туда еще раз. Свое письмо
вынешь, другое положишь. Я сейчас напишу.
И написал.
«Алтынка, я на пару дней уехал. Срочное дело, даже Лидию Петровну не
предупредил. Поздравь меня: наконец подвернулся солидный клиент — помогла
твоя реклама. Правда, ехать нужно далеко, в Архангельскую губернию. Пробовал
тебе дозвониться, но не получилось. Боюсь, что и оттуда позвонить не смогу.
Жуткая тьмутаракань, вряд ли роуминг достает. Вернусь — расскажу. История
просто фантастическая.
Баронет»
Вроде бы тон выбран правильный: шутливый, немножко азартный. Должно
сработать.
Валя вполне могла бы положить записку в карман халата, но вместо этого
медленно задрала подол и засунула сложенный квадратик за резинку кружевных
трусиков. Николас, страдальчески вздохнув, отвернулся.
— Не знаю, кого больше бояться — этих мафиози или Мамону, — стрекотала
коварная, накладывая Нике большую порцию омлета с трюфелями. — Если она
пронюхает, в какую я истуар вляпалась, церемониться не станет. Отправит под
конвоем куда-нибудь на острова Туамоту, от греха подальше. А с этими
козлами, значит, так… Ты кушай, кушай. Хлеб маслом намазать?
Села напротив, по-бабьи подперла щеку. Ну просто семейная идиллия.
— Вчера позвонили, домой. Говорят [здесь Валя перешла на мужской
голос]: «Господин Глен? Извините, что тревожим вас дома. Нигде не можем
найти Николая Александровича, а у нас к нему срочное дело. Не могли бы
вы…» Я говорю: «Не мог бы. У меня отгулы. Сами его ищите». И трубку
шмякнул. Что интересно: у Мамоны установлена аппаратура хитрющая, любые
звонки сканирует, а тут не срисовала — значит, там у них антисканер.
Догоняешь? Э бьен. Сегодня утром ездила в офис цветочки поливать. Там-то
они, наверно, мне на шванц и сели. И ловко сели, я ничего не заметила.
Заехала в «Пьер-Паоло», это такое особенное место, тебе бы не понравилось.
Сижу у бара, треплюсь с Марго (бармен тамошний), пью капучино. Вдруг входят
те трое, ну, которых я возле «Холестерина» уронила. Ты что есть перестал?
Невкусно? Николас опустил вилку.
— Что… что они тебе сказали? Они к тебе подошли?
— Только один, рыжий такой. Двое остались у дверей. Я сижу вся на
нерве, думаю — вдруг узнают.