— Криминальная хроника, — произнес бодрый женский голос. — Сегодня
утром в. автомобиле «БМВ», припаркованном на стоянке возле здания
Госкомимущества, обнаружены два трупа с огнестрельными ранениями. Оба
мужчины убиты выстрелом в рот.
Судя по документам, это известный предприниматель, владелец сети аптек
«Добрый доктор Айболит» Олег Ястыков и его шофер Леонид Зайцев. Несмотря на
то, что двойное убийство произошло в людном месте и в дневное время,
свидетелей преступления нет. Оперативно-следственная группа…
— Мира! — закричал Фандорин во все горло. — Мира!
И не смог продолжить — пошатнулся. Облегчение было таким абсолютным,
таким физическим, что его замутило, как водолаза, слишком быстро
вынырнувшего из-под толщи воды.
— Что?! Коля, что с тобой?! — испуганно пискнула Мира.
Кинулась к нему, крепко обняла, чтобы не упал.
— Тебе нехорошо? Сердце?
— Она его убила, — с не по-христиански ликующей улыбкой сообщил
Николас. — Жанна. Ястыкова. Выстрелом в рот. Это ее манера. Вот почему она
сказала: «С Олежеком проблем не будет». Мне… то есть нам больше нечего
бояться.
— Ну и хорошо, — сказала она помолчав. — Значит, я могу туда не
возвращаться.
Он несколько раз моргнул, не сразу вникнув в смысл ее слов. Когда же
вник, стало стыдно — за то, как плелся сзади побитым псом и подыскивал
ключик к ее сердцу.
— Ну и правильно.
Николас снял снежинку с ее волос, потом другую, третью. Не удержался,
поцеловал туда, где у корней золотился нежный пушок.
— Поехали в Москву. Будешь жить у меня.
Сказал — и вдруг представил картину своего возвращения. Пропадал
невесть где десять дней, морочил жене голову какими-то ужасными опасностями,
а потом заявился — сияющий, в сопровождении умопомрачительной нимфетки, и
бух с порога: «Это Мирочка, она поживет с нами». А тут еще Глен со своей
дурацкой запиской… Будет трудно.
x x x
На шоссе, у поворота к усадьбе Утешительное девочка вдруг сказала
таксисту:
— Нам нужно заехать вон туда, под «кирпич».
Шофер оглянулся на Николаса — тот пожал плечами. Повернули.
— Зачем? — спросил он шепотом.
— Вещи заберу. Мне его шмоток и цацек не нужно, а свой чемодан возьму.
Его Роберт Ашотыч на свои деньги купил. Еще там дневник, я его с одиннадцати
лет веду. И мамина фотокарточка.
Ее губы были упрямо, до белизны сжаты, но по мере приближения к
поместью линия рта постепенно утрачивала твердость, а белизна перемещалась с
губ на щеки.
У ворот Мира взяла Фандорина за руку.
У ворот Мира взяла Фандорина за руку.
— Нет, не могу. Коля, сходи один, а? Ну пожалуйста! Там в шкафу, в
самом низу чемоданчик, с наклейками. Инга хотела выкинуть, но я не дала. А
дневник и фотокарточка спрятаны в розовой подушке.
— Говорить, что ты здесь? — тихо спросил Николас.
Она не ответила.
Минуты три он стоял перед стальными створками, дожидаясь вопроса из
динамика. Не дождался. Странно.
Тогда нажал на звонок.
И опять никакой реакции.
Уехали все, что ли? Но ведь кто-то должен присматривать за домом?
Наконец из металлического динамика донесся дрожащий женский голос:
— Кто это?
— Клава, вы? Это Николай Александрович. А где охрана?
— Господи, просто конец света, — пожаловалась Инга Сергеевна, встречая
Фандорина на пороге гостиной. — Ходкевич исчез, охранники тоже. Хулиганье
какое-то кинуло из-за стены камнем в оранжерею. Сидим тут вдвоем с Клавой,
всего боимся. Как видеокамеры работают, не знаем. Звоню Мирату, Игорьку —
они на комбинат улетели, с Гебхардтом. Мобильные не работают, а на место они
еще не прибыли…
Тут она спохватилась, виновато прикрыла ладонью рот.
— Ой, ради Бога простите! Я о своей ерунде, а вы… Слава Богу, что вы
живы! А Мирочка? Где она?
Он замялся, не зная, говорить ли, что девочка здесь, за воротами.
Госпожа Куценко поняла его молчание по-своему. Горестно вздохнула,
перекрестилась.
— Да-да, Мират сказал, что девочку спасти не удастся… Ужасно. Только
не рассказывайте мне подробностей, ладно?
— Так и сказал: «спасти не удастся»? — поневоле вздрогнул Николас.
— Да. Он держался очень мужественно, во всяком случае по телефону. Так
его жалко — слов нет! А тут еще поездка на комбинат. И ведь не отложишь, у
Гебхардта каждый час расписан… Кошмар! После стольких лет найти дочь и
сразу же потерять… У нас ведь с ним детей быть не может, я рассказывала…
Должно быть, он не совладал с лицом — хозяйка смутилась и затараторила:
— Дело, конечно, не только в Гебхардте. Даже и вовсе не в нем. Мират
так устроен — когда ему плохо, он ищет забвения в работе. Бедная Мирочка!
Какая славная была девочка. Выросла бы настоящей красавицей… — Инга
всхлипнула, осторожно промокнула платочком слезу. — Ее хоть не мучили?
Нет-нет, не надо рассказывать! Ужасные времена, ужасные… А как пронюхает
пресса — такое начнется! Но Мират все выдержит, он железный.
Оглянувшись вокруг, хотя никого постороннего быть не могло, госпожа
Куценко перешла на шепот:
— Про Яся вы, конечно, знаете. Я по телевизору, в новостях видела.
Голова запрокинута, весь подбородок в крови. Ужас! Это его Мират убил, да?
За Мирочку? Господи, я помню их обоих в пятом классе — один вихрастый такой,
второй в смешных очочках… Все посходили с ума.