— Про оплату мы поговорим после, когда вы изложите мне суть дела. Но
сначала скажите, пожалуйста, как вас зовут. Кто вы по профессии?
— Звать меня Николай Иванович Кузнецов, — представился посетитель,
усаживаясь на стул так важно, словно это был королевский трон. — А по
профессии я судья. Значит, так-таки не бывает? Любую проблему расщелкаете,
как орех?
Фандорин сразу догадался, что имя ненастоящее, но это было нормально —
должно быть, деликатное дело, требующее приватности. Судья? Непохож. Но в
России судьи вообще мало похожи на судей, нет в них ни вальяжности, ни
ощущения собственной неуязвимости. Хотя взгляд у непрезентабельного
господина Кузнецова был, пожалуй, именно такой, какой подобает
профессиональному вершителю судеб: тяжелый, уверенный, бескомпромиссный.
Может, и вправду судья.
Или псих, подумал вдруг Николас, приглядевшись к «судье Кузнецову»
повнимательней. Неужто снова пустая трата времени?
— Если хорошенько подумать, — сказал он вслух, улыбнувшись еще шире, —
выход отыщется всегда, даже в самом тяжелом положении.
Аноним (именно так мысленно окрестил Фандорин собеседника, потому что в
России называться «Кузнецовым» — все равно что представляться мистером
Иксом) удовлетворенно кивнул, будто именно на такой ответ и рассчитывал.
Глаза с расширенными зрачками блеснули не то азартными, не то все-таки
безумными искорками.
— Сколько этажей в этом доме? — спросил он ни к селу ни к городу.
— Шесть, — терпеливо ответил Фандорин. — И еще чердак. А почему вы
спра…
— Отлично. Предположим, полез я на крышу — ну, к примеру, поправить
телевизионную антенну. Поскользнулся, да и сорвался — несчастный случай.
Лечу вниз, мимо вашего чудесного окошка. — Посетитель показал на высокое
окно, выходившее на Солянку. — Вы и в этом случае найдете для меня
спасительный выход? Поможете умным советом?
— Разумеется. Если вы по дороге залетите ко мне в форточку и
сформулируете свою проблему, — в тон ему ответил Николас. — Но вы ведь пока
не упали с крыши, так что давайте не будем терять времени попусту. Что вас
ко мне привело?
— Та-ак, — зловеще протянул человечек и вполголоса пробормотал. — Пишем
в протокол: оказывается, фирма «Страна советов» все же может найти выход не
из всякой ситуации.
И в самом деле полез во внутренний карман, будто собирался сделать
соответствующую запись.
Начиная злиться, Фандорин заметил:
— Человек, падающий с крыши, лишен возможности выбора, поскольку
представляет собой предмет, движущийся к земле с ускорением 981 сантиметр за
секунду в квадрате, и более ничего.
— Ага, вот я вас и поймал. Стало быть, вам нужна свобода выбора. Тогда
нужно было написать в объявлении: «Выход гарантирован лишь клиентам,
обладающим свободой выбора». Было бы правильней. И честней.
Упрек, при всей своей несуразности, задел Николаса за живое — он считал
себя человеком слова и на малейшие сомнения в собственной порядочности
реагировал болезненно.
— Ничего вы меня не поймали. Тут вопрос терминологии. Что такое, с
вашей точки зрения, «выход из тяжелой ситуации»?
— Избавление от этой ситуации.
— Ну, тогда не о чем и говорить, — съязвил Ника. — Скоро вы долетите до
земли и отличным образом избавитесь от своей ситуации.
Разговор превращался в нелепое препирательство из-за ерунды, да еще с
человеком, который, кажется, все-таки был не в себе, поэтому закончил
Фандорин сухо и без улыбки, как бы подводя черту в дурацкой полемике:
— Выход — это выбор оптимального, то есть наиболее эффективного или, по
крайней мере, наименее вредоносного решения. Вот из какой трактовки исхожу
я.
— Ладно, — хищно улыбнулся аноним Кузнецов. — Черт с вами, пускай будет
выбор. Предположим, у меня двое детей. Маленьких. Поехал я с ними… ну,
скажем, в Кисловодск или в Минеральные Воды. В общем, в какую-нибудь
здравницу Кавказа. И вдруг похитили нас террористы, чеченские боевики, взяли
в заложники. И вот они мне, отцу, говорят: «Одного из твоих детей мы убьем,
выбирай сам, которого». Какой у меня будет выход из подобной ситуации?
— Нужно объяснить этим людям, что так поступать нельзя, что тем самым
они только повредят своей идее…
— Попытался, — перебил неизвестный, хмыкнув. — Но это не люди, а
обкурившиеся анаши звери.
— Тогда… Скажите им, чтоб они лучше убили вас, а детей не трогали.
— Сказал — смеются. Им нравится смотреть, как я мучаюсь.
— Послушайте, что вам от меня нужно?! — стукнул кулаком по столу
Фандорин и сам удивился неадекватности своей реакции. Вроде бы считаешь себя
уравновешенным, выдержанным человеком, а потом привяжется такой вот
Кузнецов, и нервы дадут сбой. Вероятно, все дело было в том, что природа
наделила магистра истории чересчур живым воображением, а поскольку у
Николаса в самом деле было двое маленьких детей, то он на миг, всего на миг
представил себя в описанной психом ситуации…
Вспышку немедленно погасил, взял себя в руки. Если это сумасшедший, не
нужно его провоцировать. Что это он все держит руку во внутреннем кармане? А
вдруг у него там бритва?
— Хорошо, я дам вам совет. — Фандорин осторожно отодвинулся от стола,
чтобы в случае чего успеть вскочить на ноги. — Эта коллизия известна из
литературы, есть целый роман на эту тему, и, читая его, я думал, как
поступил бы на месте несчастного родителя. Выход такой: бросьтесь на того из
бандитов, который отвратительней, впейтесь ему зубами в глотку и пусть вас
убьют.