— Да здравствуют демократические реформы? — сказал он вслух и подмигнул
бедолагам. — Так что ли, мужики?
Лежачий на его слова никак не откликнулся. Один из сидящих, с
рыжеватыми волосами и, если помыть, еще совсем молодой, сказал с набитым
ртом:
— Чего ты, чего. Сейчас докушаем и пойдем. Кому мы мешаем?
Другой просто шмыгнул распухшим утиным носом, подвинул батон к себе
поближе.
Эх, несчастные люмпены. Щепки, отлетевшие от топоров рыночных
лесорубов.
— Да мне-то что. Хоть живите тут, — махнул рукой Собкор.
Надо бы порасспросит, как до такой жизни дошли. Наверняка на пути
каждого из них встретился какой-нибудь гнилостный гад — обманул, выгнал из
дому, лишил работы, подтолкнул оступившегося.
Собкор замер в нерешительности — вступать в беседу, не вступать. Мужики
смотрели на него с явной тревогой. Не будут откровенничать, им бы сейчас
выпить да закусить.
Ну, пускай расслабляются.
Прошел мимо сидящих. Через спящего алкаша пришлось переступать — очень
уж привольно расположился.
В тот самый миг, когда Собкор уже поставил одну ногу на ступеньку,
расположенную ниже лежащего, а вторую еще не оторвал от площадки, клошар
вдруг открыл ясные, совершенно трезвые глаза и со всей силы ударил Собкора
грубым армейским ботинком в пах.
Ослепший от боли Собкор не успел и вскрикнуть. Рыжий и курносый вмиг
слетели с подоконника, заломили ему локти за спину, причем оказалось, что
оба бродяги почему-то в прозрачных резиновых перчатках, а тот, что
притворялся спящим, задрал Собкору брючину и ткнул в голую лодыжку черной
трубкой с двумя иголками.
Раздался треск электрического разряда, пахнуло паленым, и в следующую
секунду (впрочем, следующей она была только для выпавшего из режима
реального времени Собкора) перед его глазами оказался дощатый потолок, с
которого свисали лохмотья паутины и клочья отслоившейся краски.
Потолок был наклонный, в углу смыкавшийся с полом. А когда Собкор
повернул голову, то увидел сияющий квадрат окна с треснувшим стеклом,
услышал откуда-то снизу завывание автомобильной сигнализации и подумал: я
нахожусь на чердаке большого дома. Окошко выходит во двор, не на улицу —
иначе был бы слышен шум движения.
Дул сквозняк, а холодно не было. Крышу солнцем нагрело, что ли.
Собкор посмотрел в другую сторону. Увидел сверху и чуть сбоку, совсем
близко, небритую рожу Яичного. Скорлупы на щеке у него уже не было, но
мысленно Собкор назвал разбойника именно так. В руке Яичный держал большой
ком ваты, источавший резкий и неприятный запах. Нашатырь. Очевидно, только
что отнял от лица пленника. Рыжий и Курносый стояли чуть поодаль.
Рыжий и Курносый стояли чуть поодаль.
«Идиоты, нашли кого грабить», хотел сказать им Собкор, но вместо этого
только замычал — губы не пожелали размыкаться.
Оказывается, они были залеплены пластырем, а он сразу и не заметил.
К жертве грабителей понемногу возвращалось сознание, и открытия
следовали одно за другим. Руки-то скованы за спиной наручниками. А ноги
стянуты ремнем. Судя по тому, что сползли брюки, его же собственным.
— С возвращением, — сказал Яичный, оттянув пленнику веко. — Зрачок
нормальный, контакт с действительностью восстановлен.
Приступаем к прениям. Извольте обратить свой просвещенный взор вот
сюда.
Собкор скосил глаза и увидел зажатый в пальцах бандита шприц.
— Тут, коллега, едкий раствор. Игла вводится в нервный узел.
Интенсивность и продолжительность болевого синдрома зависят от дозы.
«Интенсивность, синдром», ишь ты, прямо профессор, подумал Собкор.
Яичный дернул его за руку, чуть не вывернув плечевой сустав, и
аккуратным, точным движением, прямо через пиджак и рубашку, ткнул иглой в
локоть.
Гхххххххх, подавился невыплеснувшимся воплем Собкор и секунд десять
корчился, стукаясь затылком и каблуками об пол.
Подождав, пока конвульсии утихнут, Яичный продолжил:
— Это была минимальная доза. В порядке дегустации. Для экономии времени
и сил. Моего времени и ваших сил. И чтобы вы поняли: мы не дилетанты, а
профессионалы. Вы сами-то профессионал или как?
Собкор вопроса не понял, однако кивнул.
— Ну, значит, умеете оценивать ситуацию. Раунд проигран, информацию из
вас мы все равно добудем. Вы знаете, что технические средства это
гарантируют, вопрос лишь во времени. Так что, поговорим?
Собкор снова кивнул.
— Ну вот и золотце, — усмехнулся Яичный. — Значит, так. Официальную
биографию можете не рассказывать, ее мы знаем. Лучше поведайте нам,
уважаемый Иван Ильич Шибякин 1948 года рождения, как складывалась та линия
вашей судьбы, что сокрыта от невооруженного глаза. Я спрашиваю, вы
отвечаете. Четко, полно, честно. Я обучен определять дезинформационные
импульсы по микросокращениям зрачка. Чуть что — получите дозу. Итак. Вопрос
номер один. В какой структуре проходили спецобучение? ГРУ?
Собкор кивнул и в третий раз.
— Отлично. Я чувствую, мы поладим, — Яичный потянул за пластырь. —
Вопрос номер два. Сколько вас?
Едва рот освободился от липкого плена, Собкор, не теряя ни мгновения,
вцепился допросителю зубами в палец. Вгрызся, что было сил. На языке
засолонело. Хотел вовсе откусить, но Яичный, выматерившись, ткнул Собкора
указательным пальцем другой руки куда-то под скулу, и от этого лицо вдруг
одеревенело, челюсти разжались сами собой.