— Пускай бегает вокруг, машет руками. Работать веселей. Если размашется
слишком сильно, стукните разок-другой, но не сильно, чтоб не отрубился.
Давайте, парни, давайте!
— Сейчас сделаем.
Макс вышел из комнаты и направился к двери, о которую упрямо и
безнадежно билась Миранда. Второй охраннник почесал ножом бровь, поднялся со
стула, но дальше не двинулся — видимо решил, что напарник справится и один.
Выскочив в холл следом за Максом, Фандорин крикнул только два слова:
— Ради Бога!
Жанна и Утконос стояли у него за спиной, но магистр их не замечал. Его
взгляд был прикован к крепкой, поросшей рыжеватыми волосками руке, которая
тянулась к засову — миллиметр за миллиметром, нескончаемо. Время
растягивалось, будто резиновое, секунда все никак не желала кончаться.
И вдруг оказалось, что Николас существует в другом временном масштабе,
что он может поймать эту нескончаемую секунду за гуттаперчевый хвост,
удержать, вернуть обратно.
С истошным воплем, которого сам он не слышал, Фандорин ринулся вперед.
Неуклюже согнувшись, двухметровый магистр пересек неширокий холл и с
неостановимостью мяча, летящего к баскетбольному щиту, ударил охранника
головой в позвоночник.
Столкновение было такой силы, что Макс вмазался лицом в дверь и,
полуоглушенный, сполз на пол. Временно утративший рассудок и
цивилизованность Ника рухнул на врага сверху, схватил его руками за горло.
Откуда-то сзади, словно сквозь перегородку, донесся женский голос:
— Стоп, Толя. Не надо. Дай посмотреть корриду.
Автоматическим, но безупречным по точности движением Макс ткнул
Фандорина пальцем в солнечное сплетение и, воспользовавшись тем, что хватка
всхрипнувшего магистра ослабла, высвободил шею. Рванулся вбок, сбросил с
себя противника, да еще врезал ему ребром ладони пониже затылка — так, что
Николас упал лицом в пол.
— Браво, — сказала Жанна, но Фандорин уже ничего не слышал. Он увидел
прямо перед собой ногу в черном ботинке и полусползшем носке, зарычал,
извернулся и вгрызся зубами в сухожилие (кажется, оно называлось
ахиллесовым).
— А-а-а! — взревел Макс и присел на корточки, чтобы дотянуться до
головы осатаневшего заложника.
Выплюнув кровь и лоскут кожи вместе с нитками, Ника вслепую выбросил
руку, схватился за что-то. Это был ворот рубашки. Тогда Фандорин вывернулся
своим длинным телом по какой-то немыслимой траектории, противоречившей
законам анатомии, и со всей силы рванул Макса на себя.
Потерявший равновесие охранник с тупым стуком ударился лбом о паркет,
Николас же вцепился и второй рукой — но не снизу, а сверху, в воротник, и
исступленно принялся колотить головой врага по полу.
Бум! Бум! Бум!
На четвертом или пятом ударе Макс обмяк, завалился на сторону, но
Николас не сразу понял, что схватке конец — все тряс и тряс бесчувственное
тело, никак не мог остановиться.
В себя его привел отчаянный крик из-за двери:
— Гады! Гады! Что вы с ним делаете?!
— Все в порядке, Мирочка, все в порядке, — прохрипел Фандорин, с ужасом
и недоверием глядя на дело своих рук — неподвижного человека, из-под лица
которого резво выползали два языка крови.
Поднялся на ноги, шарахнулся от подбиравшегося к ботинку красного
ручейка, замахал руками и увидел, что руки тоже в крови.
Сзади раздались громкие хлопки. Это аплодировала Жанна.
— Редкое зрелище, — сказала она, зачем-то снимая пиджак. — Чтоб бык
забодал тореадора. Я читала, что таким героическим быкам ставят памятники.
Но коррида продолжается. Впервые на арене Северного округа столицы
женщина-матадор Жанна Богомолова.
Она вскинула руку, имитируя приветствие матадора. Отшвырнула один за
другим туфли на высоком каблуке. Вжикнула молнией юбки, сбросила и ее.
Осталась в черных колготках, шелковой блузке.
— Ну-ка, чемпион реслинга. — Жанна сделала манящий жест. — А теперь
одолейте слабую женщину. Если получится — отпущу и вас, и сиротку.
Соглашайтесь, приз серьезный.
Приступ безумия, на минуту превративший выпускника Кембриджа, отца
семейства и убежденного противника насилия в дикого зверя, закончился.
Николас неловко выставил руки вперед — не для того, чтобы драться, а чтобы
защититься от удара. Жанна же чуть согнула колени, опустила голову и
сделалась ниже своего визави на добрых полметра.
Утконос Толя наблюдал за невиданной сценой, поигрывая ножиком. На
туповатом лице не отражалось никаких эмоций — ни волнения, ни даже
любопытства.
— Послушайте… — начал Николас — и поперхнулся, получив удар ногой по
плечу.
Схватился за ушибленное место, а быстрая, как рысь, противница уже
ударила его с другой стороны — под колено.
Фандорин грохнулся на пол. Только приподнялся — новый удар, тоже ногой,
но теперь в лоб.
Стукнулся затылком о галошницу, на миг потемнело в глазах.
Кое-как поднялся, ткнулся спиной в висящую на вешалке одежду.
— Ну же, ну, — поманила его Жанна. — Бодни меня, бычок, как бедного
Макса.
Она протянула руку, чтобы взять Николаса за полу пиджака. Он хотел
отбросить узкую, быструю руку, но только рассек рукой воздух, а
наманикюренные пальцы цепко ухватили его за нос и дернули книзу, так что
магистр сложился пополам.
Второй рукой Жанна ухватила его за ремень брюк, оторвала от пола,
швырнула на живот.