Слава богу, планерка подходила к концу.
Все в редакции знали Нику и приветливо ему заулыбались, только звезда и
гордость «Эросса», блистательная Аманда Лав, метнула на него презрительный
взгляд и отвернулась. Одинокая волчица, она не состояла в штате и
сотрудничала с редакцией исключительно из любви к острым ощущениям, готовя
спецрепортажи по всякой секс-экзотике. Аманда славилась не только
вдохновенным пером, но еще и невероятной журналистской самоотверженностью —
то завербуется госпожой в мазохистский салон, то поедет по просторам страны
с шоферами-дальнобойщиками, то вступит в клуб зоофилов. Фандорин знал, что
презрительный взгляд роковой женщины был адресован ему как мужу главной
редактрисы, с которой у Аманды недавно произошел конфликт. Действуя на свой
страх и риск, героиня экстремальной журналистики подготовила сенсационный
материал по редкому виду извращения, копрофилии, для чего внедрилась в некий
тайный кружок и даже умудрилась сделать там фотографии скрытой камерой, но
Алтын статью не пропустила из эстетических соображений. Бедная Аманда, ради
искусства подвергшая себя тягчайшим испытаниям, устроила шумный скандал
из-за цензурного беспредела и «татарского ига», грозилась уйти в
конкурирующие издания «Сладка ягода» или «Будуар», но, конечно, не ушла —
там класс не тот и гонорары пожиже.
Однако Аманда была скорее исключением, в редакции преобладали люди
тихие и интеллигентные, не первой молодости. Многие из них достались Алтын в
наследство от «Социалистического атоммашстроения» и осваивали новую
специальность на ходу. Например, ведущий игровой рубрики «Пошалим» Сексуалий
Лоханкин (псевдоним, конечно) в прежние времена занимался рационализаторами
и новаторами производства, а пожилая девушка Ляля Друян перепрофилировалась
из ведущих «Детского уголка» в эксперты по вневагинальным практикам. Как раз
ее материал сейчас и обсуждался.
— Игорь Иванович, — говорила Ляля плачущим голосом, обращаясь к
заместителю главного редактора. — Никак у меня не складывается с анальным
сексом. Я и так пробовала, и этак — не встает, и все тут.
Николас покраснел и покосился на соседей, но те, привычные к
производственной терминологии, сидели со скучающим видом, а Игорь Иванович
добродушно сказал:
— Не встает в этот номер, поставим в следующий. Там с местом
попросторней.
Цецилия Абрамовна поняла ерзанье Фандорина неправильно — успокаивающе
показала на часики: потерпите, мол, уже скоро.
Это была ухоженная дама пенсионного возраста или, как говорила она
сама, «периода полураспада». Закончив филологический факультет, всю жизнь
проработала в «Атоммашстроении» корректором и привыкла относиться к
газетному тексту как к набору непонятных слов — были бы правильно написаны.
Раньше ей встречались одни мудреные термины, теперь другие, только и всего.
Но глаза у Цыцы были уже не те, и Алтын, за суровым обликом которой
скрывалось жалостливое сердце, взяла старушку к себе в референты. А может
быть, дело было вовсе не в жалости, а в безошибочном начальническом чутье,
потому что ассистентка из Цецилии Абрамовны получилась просто золотая.
Будучи женщиной одинокой, домой с работы она не торопилась, отличалась
неукоснительной исполнительностью, а на телефонные звонки отвечала, как
истинная леди — это придавало «Эроссу» респектабельности и шика. В
начальнице Цыца просто души не чаяла, и Алтын отвечала ей взаимностью.
Проблемы фандоринского семейства референтша воспринимала как свои
собственные, из чего можно было заключить, что Алтын с ней чрезмерно
откровенничает, и еще хорошо, если только о детях. Впрочем, к Николасу Цыца
благоволила и называла «Никочкой».
— Да, Никочка, как же, — сказала она, когда после планерки они пили в
приемной чай. — Вчера «Страной советов» интересовались восемь человек.
Сейчас, у меня все застенографировано. — Она надела очки, достала блокнот с
каракулями. — Ну, один был явно сумасшедший — лаял в трубку, говорил, что он
человек-собака. Потом звонила дама. Пустая особа. Просто скучает, поболтать
хочется, а сама пенсионерка — значит, хорошо заплатить не сможет. Алтын
Фархатовна велела таким отказывать. Так, мужчине, который не назвался, я
посоветовала обратиться к врачу-сексологу. У человека жизненная драма.
Семьдесят два года, заслуженный работник культуры, женился на
двадцатипятилетней, а здоровье уже не то. Я ему говорю…
— Цецилия Абрамовна, — мягко перебил ее Фандорин. — Расскажите мне,
пожалуйста, только про тех, кому вы дали наш адрес. Сколько их было?
— Двое. Один молодой человек, который измучился, не зная, открывать ему
счет в евро или оставить долларовый. Я дала ему и ваш адрес, и телефон. Не
звонил?
— Нет. Но я вряд ли смог бы ему помочь, я ведь не специалист по
валютным рынкам. А второй кто?
— Очень приличный мужчина, в возрасте. Сказал, что у него сложная,
просто безвыходная проблема, что помочь ему может только маг, кудесник. Я
говорю, Николай Александрович как раз и есть именно маг и кудесник, что
берет он дорого, но своих денег стоит. — Цыца горделиво посмотрела на
Николаса, ожидая похвалы за коммерческую смекалку. — Еще сказала, что вы
работаете только с очень обеспеченными, солидными людьми и мелочами не
занимаетесь. Что бизнес у вас процветает, что вы завалены работой и что вы —
один из наших главных поставщиков рекламы. Правильно я сделала? Фандорин
содрогнулся.
— Вы ему дали адрес фирмы?
— Конечно, дала, не беспокоитесь.