Принято
решение вести розыск, как говорится, без участия общественности. А то
начнется: красно-коричневая угроза, трали-вали. Политика. Ладно, не мое
дело. Я сыскарь. Носом в землю уткнусь и нюхаю, есть след или нету. Короче,
создана объединенная оперативно-следственная группа. Называется: «Дело
Неуловимых Мстителей». Это я придумал, — похвастался капитан, но Николас
юмора не оценил, потому что вырос на иных меридианах и с советской
приключенческой киноклассикой знаком не был.
— Неуловимых? — повторил он упавшим голосом. — Их что, никак невозможно
поймать? Но за что мне-то мстить? Я ведь никому ничего дурного не сделал.
Какой-то театр абсурда…
— Что театр, это точно, — согласился Волков. — Вернее, цирк. Тут
заколдованный круг получается. Вроде бы мстители эти сами подставляются:
перед тем, как накрячить очередного буржуя, приговор высылают. Ставь засаду
и бери их голыми руками, так?
— Так, — немного воспрял духом Фандорин.
— А вот шиш. Из-за того, что звону в прессе нет, мы узнаем про новое
приключение неуловимых, когда налицо имеется трупак, мелко фасованный и в
очень удобной упаковке. Приговоренные — люди серьезные, таких на фу-фу не
возьмешь. Они привыкли, что обстоятельные пацаны грохают без предупреждения,
а тут какая-то лохомудия: «гад и обманщик», «приговаривается». Зальцман
выкинул приговор в корзинку — я вам говорил. Хорошо в пятницу вечером,
уборщица не успела прибраться. У Зятькова бумажка эта неделю валялась, если
не больше. Жене показывал, говорил — гляди, сколько чеканутых на свете
развелось. Хотел выбросить, да супруга не дала. Себе оставила, подружек
веселить. Повеселилась… Ни мужа, ни дочки, ни «мерса» за сто штук баксов,
ни, между прочим, шофера, с которым, как установило расследование, мадам
Зятькова состояла в сексуально-половых отношениях. — Волков коротко
хохотнул. — В обоих случаях бумажки с приговором попали в руки следствия
случайно. Запросто может быть, что и у других наших висяков по богатым,
которые больше не плачут, тоже отсюда ноги растут. — И веселый капитан
неожиданно пропел. — «Мертвые с косами вдоль дорог стоят. Дело рук красных
дьяволят».
— Но… при чем здесь я? Как видите, я не миллионер, никого не
эксплуатирую. У меня в фирме всего один сотрудник!
— Что за фирма? — прищурился оперуполномоченный. На чем бабки
стругаете?
Чуть смущаясь, Николас объяснил про свой уникальный бизнес. Что люди
сплошь и рядом попадают в трудные или нестандартные ситуации, рады бы
получить квалифицированный совет, да часто не у кого. А между тем, нет
ничего ценнее вовремя данного правильного совета..
А между тем, нет
ничего ценнее вовремя данного правильного совета… Объяснял, ежась под
пристальным взглядом детектива, и сам чувствовал, как глупо все это звучит.
— Ясно, — сказал капитан, когда Ника умолк. — Правду говорить не
хотите. Нехорошо, Николай Александрович. Вроде договаривались по честному.
— Послушайте! — Николас встрепенулся. Кажется, мозг начинал оттаивать
от первоначального шока, и возникла первая гипотеза, пускай нелепая. — Если
это какие-нибудь осколки коммунистического режима, может, они обиделись на
название моей фирмы? Усмотрели в нем издевательство над… ну, не знаю,
идеалами Октября. Наверное, можно установить, кто был этот человек, который
бросился… то есть, которого сбросили с крыши?
— Если бы, — вздохнул Волков, — У парашютиста нашего ни особых примет,
ни документов, ни мобилы. Отпечатки пальцев взяли, сдадим в лабораторию.
Бумажки оформлять целый геморрой, а проку не будет. Татухи нет — значит, не
сидел. И так видно, что не уголовный.
— Да, по типу он скорей похож на советского номенклатурщика невысокого
ранга. Но кто мог его убить и почему?
Милиционер встал, спрятал последнюю фотографию в папку, вжикнул
молнией.
— Наверно, свои. А почему — тайна двух океанов, спросите чего полегче.
Может, предал интересы пролетариата. Кто их, уродов скособоченных, разберет.
Однако уроды не уроды, а свое дело знают. И тут вырисовывается загадочка
поинтересней. — Он придвинулся к Николасу вплотную и посмотрел прямо в
глаза, для чего капитану пришлось подняться на цыпочки. — Что же у них с
вами-то, гражданин Фандорин, облом вышел? Исполнитель мертв, а вы живы. Зря
вы со мной ваньку валяете. Ей-богу зря. Как бы вас самого в удобной упаковке
не расфасовали. Мне-то что, я переживу. Ваша проблема.
И двинулся к двери, напевая песенку кота Леопольда: «Неприятность эту
мы переживем».
Ника переполошился:
— Постойте! Вы не можете так меня бросить! Я же не олигарх, у меня
телохранителей нет!
— У нас тоже их напрокат не дают, — бросил через плечо
оперуполномоченный. — В УБОПе, правда, есть отдел защиты свидетелей, но вы
же свидетелем быть не желаете. Рассказали бы правду-матушку, а? Очень уж
зацепочка нужна.
Оглянулся на Николаса, немного подождал. — Не расскажете. Ну, хозяин —
барин. А надумаете — вот номер.
Сунул визитную карточку, сделал ручкой и был таков. Через секунду
хлопнула входная дверь, Фандорин остался один.
Пытаясь унять дрожь во всем теле, прошелся по гостиной. Хотел выпить
виски и даже налил, но тут вспомнил про сына с дочкой.
Стоп. Трястись от страха будем потом, когда дети уснут.
Растянув губы в улыбке, отправился в детскую. Что за сказку он
рассказывал? Ах да, про Серого Волка.