13 августа Шибякин обнаруживает, что он «не один», и сразу же
начинаются убийства. Очевидно, его сообщник или сообщники — люди дела и к
тому же обладают профессиональными террористическими навыками. Как-то не
очень сочетается с инфантильной мотивацией смертных приговоров. «Гад и
обманщик»? Детский сад какой-то.
Или психлечебница. Хотя двусмысленный капитан Волков, конечно, прав: в
сегодняшней России с оружием и взрывчаткой умеют обращаться многие, и среди
них сколько угодно явных и неочевидных психов, жертв афганского и чеченского
синдромов.
Наконец, факт третий и главный. Убито шесть человек. Пятеро — жертвы
террора: взорванный на даче Зальцман, потом Зятьков с двумя детьми и
шофером. Шестой — один из «мстителей», сброшенный кем-то с крыши.
Теперь сформулируем самые существенные вопросы, возникающие в связи с
вышеизложенным, и попробуем найти ответ на каждый.
Существенных вопросов обнаруживается ровным счетом три.
Первый — личный. Успел ли Шибякин известить своего сообщника (или
сообщников) о приговоре, вынесенном владельцу «Страны советов»? Не станем
скрывать, что этот вопрос из трех занимает нас больше всего.
Вопрос второй, детективный. Кто убил Шибякина и какую роль в этой
истории играет Волков?
Вопрос третий, гуманитарный. Как предупредить остальных приговоренных
об угрожающей им опасности, если милиции доверять нельзя?
Ах, какая замечательная, духоподъемная штука — системный подход! Любая
головоломная ситуация, если разобрать ее на компоненты, оказывается не такой
уж сложной и вполне разрешимой, так что не врет реклама «Страны советов».
Зря, господа мстители, вы включили Николаса Фандорина в число «гадов и
обманщиков»!
Постойте, постойте. Но ведь, уходя, Шибякин сказал: «Суд удаляется на
совещание»! Не значит ли это, что утверждение приговора было отложено? А
обсуждения состояться не могло, потому что вскоре после отбытия из офиса
13-а «судья» на себе проверил, с каким ускорением движется к земле свободно
падающее тело.
От неимоверного облегчения, знакомого, вероятно, лишь тем немногим
людям, кто был приговорен к смерти, а потом помилован, Николас даже
замурлыкал оптимистичную песню с компакт-диска «Хиты советской эстрады»: «Я
люблю тебя, жизнь, что само по себе и не ново». И сразу вспомнил про
Достоевского — как тому заменили расстрел каторжными работами, и он в сыром
каземате Алексеевского равелина громко распевал от счастья.
Теперь и про детективную составляющую головоломки думать стало легче.
Точного ответа, конечно, не вычислишь — слишком мало фактов, но более или
менее правдоподобную гипотезу вывести можно. Например, такую. Кто-то из
получивших приговор (Зятьков, Зальцман и сам Николас исключаются, стало быть
один из пятерых остальных), вопреки предположениям капитана Волкова, отнесся
к этой бумажке серьезно и принял меры предосторожности.
Этот «кто-то» не
только гад и о6манщик, но еще и криминальный тип, который привык себя
защищать. Провел собственное расследование, каким-то образом вычислил
Шибякина и рассчитался с ним по-своему. Очень вероятно, что в поисках ему
помогал капитан Волков, член оперативно-следственной группы по делу
«Неуловимых мстителей». По нынешним временам ничего экзотического в
сотрудничестве милиционера с бандитами, увы, нет. Впрочем, чума на них на
всех. Пусть разбираются в своих делишках сами.
И последний вопрос, гуманитарный. Нужно известить пятерых приговоренных
об угрожающей им опасности. Если дедуктивная гипотеза верна, один из них и
так это знает, ну а остальные?
x x x
А вот теперь, когда вопросы сформулированы и на каждый нашелся ответ,
можно было действовать.
Первым делом Николас позвонил оперуполномоченному. Сухо извинился, что
не смог дождаться — возникло срочное дело. Волков держался гораздо
уважительней, чем вчера. Похоже, быстрота, с которой глава фирмы «Страна
советов» установил личность убитого, произвела на капитана сильное
впечатление. На «ты» переходить не пытался, лишних вопросов не задавал и
даже поблагодарил за помощь следствию, лицемер. Никакой он, разумеется, не
киллер, а просто нечист на руку. Из-за таких, как он, милиционеров и
обзывают «мусорами» — еще со времен МУСа, Московского Уголовного Сыска.
Затем Фандорин позвал Валю и велел ей узнать адреса компаний «Клятва
Гиппократа», «Играем и выигрываем», «Фея Мелузина», «Клондайк» и «Добрый
доктор Айболит». На это понадобилось десять минут, в течение которых
расторопная Валентина успела заодно добыть номера телефонов и факсов
руководства.
— Только с «Клятвой Гиппократа» абзац, — сообщила она Нике, поправляя
кожаный ремешок на лбу (Валя сегодня была в обличье индейской скво: две
косички, расшитая бусами куртка, замшевые рейтузы с бахромой, ручной работы
мокасины). — Лавочку прикрыли. Их вождь отъехал за большую воду.
— Убит?! — ахнул Фандорин, зная, что на сленге глагол «отъехать»
означает «умереть».
— Да нет, реально отъехал. Кинул всех и нажал на искейп. Еще летом. То
ли в Америке колбасится, то ли на Багамах.
Уж не приговора ли напугался, подумал Николас. Или, может быть,
господину Сухоцкому просто повезло: вовремя сбежал и тем спас себе жизнь.
Остальным четверым Фандорин написал письмо следующего содержания:
«Уважаемый г-н (Леванян, Куценко, Шухов, Ястыков),
(Такого-то числа) Вы получили странный документ, в котором неизвестные
лица объявляли Вам смертный приговор.