— Вопросов нет, значит, исходные условия понятны, — констатировал
главнокомандующий. — Тогда предложения. Игорек, ты что это рисуешь?
— Схему, Мират Виленович. Сейчас, подождите, пожалуйста, минуточку.
Диспозиций без карты не бывает.
Человек-гора говорил мягким, рассудительным голосом мальчика-отличника,
плохо сочетавшимся с богатырской статью. Ах да, он ведь учился в Америке,
вспомнил Николас и не удержался, спросил:
— Игорь, а какой университет вы заканчивали?
— Уэст-Пойнт, — ответил секретарь, старательно обводя какие-то детали
рисунка красным фломастером. — Вот, прошу.
Все склонились над схемой, изображавшей усадьбу и ее окрестности.
— Предложение сводится к следующему. В четыре ноль ноль «мерседес» и
два джипа выезжают из ворот. Пустые, с одними шоферами. Личный состав
скрытно выдвигается сюда и сюда, в засаду. В пять тридцать господин
Фандорин, согласно полученной инструкции, отключает двенадцатый датчик,
расположенный вот в этом секторе. Противник проникает через этот квадрат на
территорию и попадает под перекрестный огонь с позиций, обозначенных цифрами
3, 4 и 5. Не уйдет ни один, гарантирую.
Диспозиция выглядела впечатляюще, но оценка Мирата Виленовича была
саркастической:
— Ты что, Игорек, штангу перекачал? Давай, устрой мне тут разгром
немецко-фашистских захватчиков под Москвой. Плакал тогда мой тендер. Нет уж,
господа хорошие, обойдемся без пальбы. А что ты скажешь, Лукьяныч?
Управляющий пососал висячий ус, хитро прищурился.
— А шо я вам ховорил, Мират Виленовитш? Кохда датшу обустраивали,
помните? Вы мне: затшем нам туннель, шо за хлупости? А я вам: подумаешь,
двести тышщ, а мало ли шо? Пускай вже будет. Хто прав-то оказался, а? Нынтше
туннельтшик в самый раз сгодится.
— Ну-ну, — поторопил его Куценко. — Ближе к делу.
Управляющий ткнул прокуренным пальцем в схему:
— Та вот. Девотшку отправим туннельтшиком к рэтшке. Вот тутотшки
выйдет, к притшалу. Там у меня катеротшек, всегда на ходу. А вы с Ингой
Сергеевной и хлопцамы ехайте себе в Москву, как ни в тшом не бывало. Пустые
машины пускать нельзя, могут прыборами нотшного видения просветить. В
полшестого те псы в дом залезут, а тут пустэнько. Птитшка улетела.
— Отличный план, — сразу сказал Мират Виленович. — Просто превосходный.
Эвакуируем Миру катером. Потом в мой самолет и на Тенерифе. — Он обернулся к
Фандорину. — Вы, Николай Александрович, с семьей тоже полетите. Позагорайте
там, пока я разрулю ситуацию с Ясем. Он играет не по правилам, а за это
придется отвечать. Потом сможете вернуться. Ты [это уже Игорьку] дашь в
сопровождение Николаю Александровичу и Мире двух ребят, потолковей.
Во-первых, пусть доставят Мирочку в аэропорт — там встретят. А во-вторых,
пусть заберут семью Николая Александровича, там за квартирой может быть
слежка.
Во-первых, пусть доставят Мирочку в аэропорт — там встретят. А во-вторых,
пусть заберут семью Николая Александровича, там за квартирой может быть
слежка. Секретарь кивнул.
— Лукьяныч, тебе тут придется туго, — продолжил Куценко. — Мадам
Богомолова обидится, что ее переиграли, может впасть в истерику. Поэтому
никакого сопротивления, никакого героизма.
— А я шо, — развел руками Ходкевич. — Спросят — скажу: так, мол, и так.
Как гости уехали, англытшанин побежал к хозяину в кабинет, заперлись они там
тшего-то. Потом все забэгалы, поразъихалысь. Я завхоз, тшеловек маленький,
за полотэнца ответшаю. Ну, дадут пару раз по ушам, а убывать не станут.
Главнокомандующий посмотрел на часы.
— Так. Сейчас без пяти три. Выезжаем в четыре, как собирались. Без
суеты, без спешки. Пойду, поговорю с Мирочкой. Объясню, что и как.
В дверь кабинета дробно, одними ноготками, постучали. Не дожидаясь
отклика, вошла улыбающаяся Инга Сергеевна — в джинсах, кардигане, волосы
стянуты на затылке в конский хвост.
Увидев, как сосредоточенны и хмуры мужчины, хозяйка тоже переменилась в
лице.
— Что такое, Мират? Случилось что-нибудь?
— Тебе все расскажет Николай Александрович. Игорек, Лукьяныч, за дело.
Ничего, милая, все обойдется.
Он коротко поцеловал жену и пошел к выходу. На пороге повернулся к
Фандорину:
— Говорите все. У меня нет от Инги секретов.
А «цыпуля» на стороне, мысленно спросил Ника. Ладно, не мое дело. И
вздохнул, но не по поводу супружеской неверности Мира-та Виленовича, а в
предчувствии тяжкой беседы с неминуемыми охами, вскриками и, наверное, даже
слезами.
Слава богу, догадался в самом начале налить даме коньяку — вот когда
бутылка-то пригодилась. И потом, как только замечал, что у Инги Сергеевны
расширяются глаза или начинает дрожать подбородок, сразу же подливал еще.
Госпожа Куценко послушно выпивала бурую влагу, на время успокаивалась. Так,
при помощи коньяка, и добрались до конца триллера.
Николас и сам пару раз приложился, прямо из горлышка — сейчас было не
до церемоний. Когда же в бутылке обнажилось донышко, Инга (отчество, как и
дурацкое «сэр» и процессе беседы отпали самим собой), достала из стенного
бара бутылку ирландского виски.
К тому моменту говорила уже она, а Ника слушал, не перебивал.
Чувствовал, что женщине необходимо выговориться, да и рассказ, на первых
порах не особенно увлекательный, постепенно набирал красочности и
драматизма.
— Мират вам про бизнес объяснил, — начала Инга, глядя, как в бокале
посверкивают янтарные искорки. — Только бизнес тут не все… И не главное.
То есть, с мужской точки зрения, возможно, и главное, но у нас, женщин,
другие представления о том, что важно, а что нет.