В такой ужасной ситуации самое важное — не
терять чувства собственного достоинства. Все что угодно, только не это.
Досадливо сунул салфетку в карман пальцы коснулись твердого, холодного.
Пистолет! Как он мог забыть?!
Ладонь сама сомкнулась на рукоятке, указательный лег на пусковой
крючок.
Теперь помянутые главарем железы засекретировали еще пуще — пот
выступил на лбу крупными каплями.
Нет, не смогу, понял Ника.
Какой-нибудь Джеймс Бонд или дед Эраст Петрович пальнул бы прямо через
карман, не задумался. А я не смогу.
Ну, палить, конечно, дикость, убийство. Но что если выхватить и бешеным
голосом заорать: «Ста-ять! Ррруки на затылок!»
Нащупал рычажок предохранителя и даже сдвинул, но отлично знал, что сам
себя дурачит — нет, не выхватит и не закричит. И уж тем более не выстрелит.
Магистр сжал зубами нижнюю губу.
— Ну, милорд, — сказал мужчина. — Снимайте своих замечательных
павлинов, надевайте пальто, и милости прошу. Карета подана. Человек, который
желает с вами побеседовать, не привык приглашать дважды.
Тут в прихожую вошел Рыжий. Увидел лежащую Валю, Фандорина.
Присвистнул.
— Я же говорил, — самодовольно покосился на него главарь. — Фирма
гарантирует. Пробегись по дому — так, на всякий случай.
Мы с сэром Николасом пока в машине посидим.
Повелительно взял Фандорина за локоть, подвел к вешалке.
— С этим что? — кивнул Рыжий на Валю. Главный жестко обронил:
— Он ударил меня по лицу. Или ты забыл?
— Ясно.
Сдернув с вешалки пальто, ужасный человек потянул Нику к двери. На
пороге тот обернулся и увидел, как Рыжий достает пистолет с глушителем и
приставляет его к Валиному лбу. Бедняжка открыла мутные глаза, но, кажется,
так и не поняла, зачем у ее лица чернеет стальная трубка, — снова смежила
веки.
То, что случилось в следующее мгновение, произошло словно само собой,
безо всякого участия Николасова рацио — совсем как в прежние баскетбольные
времена, когда рефлекторное движение опережало приказы, подаваемые мозгом.
Полувсхлипнув-полувсхрипнув, Фандорин вырвал левый локоть из пальцев
конвоира и всем корпусом толкнул главного бандита, так что тот вылетел за
дверь и грохнулся с крыльца. Правую же руку с зажатым в ней оружием Ника
наставил на Рыжего — прямо через карман, отчего халат оттопырился и стал
несколько похож на цветной ярмарочный шатер.
Рыжий дернулся, его взгляд скакнул на угрожающе вздыбившийся халат,
моментально УСВОИЛ значение этого феномена, и в ту же секунду крепкая, в
мелких веснушках рука качнула черную трубку в сторону Николаса. В тот миг,
когда трубка превратилась в черную дырку, Фандорин что было сил сжал правый
кулак.
В тот миг,
когда трубка превратилась в черную дырку, Фандорин что было сил сжал правый
кулак.
Златотканный павлин на кармане оглушительно изрыгнул пламя, и Рыжего
отшвырнуло к стене. Он сполз на пол, оставив на обоях блестящую красную
полосу.
Николас стремительно повернулся, чтобы не видеть лица застреленного им
человека. Зато увидел, что происходит во дворе.
Упавший бандит подняться еще не успел, но его рука нырнула под мышку.
Утконос скрылся за джипом, из-за капота высунулся ствол.
Дальше Ника смотреть не стал. Хлопнул дверью, дернул засов.
Взглянуть на Рыжего все-таки пришлось.
Он лежал, привалившись затылком к стене, голова свесилась на плечо. На
совсем молодом, покрытом бледными веснушками лице застыло обиженное
выражение. Как у мальчишки, которому не дали досмотреть интересное кино,
мелькнуло в голове у Фандорина.
Но думать об этом сейчас было некогда. Все еще во власти баскетбольной
моторики, он подхватил Валю под мышки и поволок по полу через коридор, через
гостиную — сам не зная, куда и зачем.
Валя захлопала (нет, захлопал, потому что без парика Глен снова
превратился в юношу) все еще бессмысленными глазами.
— Куда? — пролепетал он. — Вофюр?
Однако поднялся на ноги. Покачнулся, но устоял.
Через стеклянную дверь веранды выбрались в сад. Придерживая Валю за
талию, Фандорин проламывался через голые и колючие кусты, оставляя на ветвях
золотые и серебряные нитки.
Кое-как продрались, но лишь для того, чтобы упереться в высоченный
забор, огораживавший территорию поселка.
— Куда дальше? тряхнул Николас за ворот все еще не очухавшегося Валю.
У того по прежнему лилась из носа кровь, да еще на щеке алели две
длинных царапины — должно быть, ободрался о кусты.
Валя дотронулся до переносицы, жалобно охнул:
— Нос сломан! Боже! Какой кошмар! Не смотри на меня! Пожалуйста, не
смотри! И закрыл изуродованное лицо рукавом.
— Надо уходить! — крикнул ему в ухо Фандорин. — Из поселка можно
выбраться не через проходную?
— Да, — прогнусавил Валя. — Вон там.
Побежали вдоль ограды. Глен уже мог передвигаться без посторонней
помощи, хоть и несколько зигзагообразно.
Мимо блеклых живых изгородей, мимо стриженых лужаек, на которых
сиротливо белели праздные качели, они добрались до столба с прожектором, где
забор поворачивал под прямым углом влево.
Пряча лицо, Валя сказал:
— Тут доска отодвигается. Это я прошлым летом выломал. Бегал в деревню,
к одному механизатору, на дейты. То есть бегала…
Выдернул гвоздь, сдвинул доску. Пролез в неширокую щель без каких-либо
затруднений, а вот Фандорин еле протиснулся.
Впереди было серое осеннее поле, за ним лес.