Кажется, Москва побивает все рекорды по количеству сотовых
аппаратов на душу населения, мимоходом подумал Фандорин.
— Проблем нет, — говорил хозяин джипа, молодой мужчина в дорогой
кожаной куртке и дымчатых очках (это ночью-то!), своему невидимому
собеседнику. — Сейчас сделаем.
И вдруг властно придержал проходившего мимо Фандорина за рукав.
— Николай Александрович, садитесь в машину, сказал он негромко — сквозь
стекла блеснули очень спокойные, но неприятно сосредоточенные глаза. — С
вами хотят поговорить.
Надежда на то, что все обошлось, рассыпалась в один миг. Вот оно! То
самое!
Сердце сжалось в черносливину, и тем не менее Николас сделал вид, будто
ничего не понимает, ни о чем не догадывается.
— Со мной? — преувеличенно удивился он, сам чувствуя неестественность
своей интонации. — Но кто? И зачем?
Сказал бы и сакраментальное: «Вы меня с кем-то путаете», да вот беда —
обратились по имени и отчеству.
Оглянулся назад, увидел, что двое клубных вышибал смотрят в эту
сторону. Немного приободрился.
— Никуда я с вами не поеду! — объявил он и попытался высвободиться.
Тщетно. Очкастый держал его за рукав двумя пальцами, но пальцы эти были
стальными.
Сзади раздались тихие шаги, и в спину Фандорина уперлось что-то
твердое, круглое, небольшого диаметра. Он сразу догадался, что именно, хотя
никогда прежде ему не приставляли к позвоночнику дуло пистолета.
— Без драматизма, уважаемый, — произнес все тот же мужчина. — Садимся,
едем, сцен и хэппенингов не устраиваем.
Грамотная, даже интеллигентная речь бандита почему-то напугала Нику
больше всего. Он в панике оглянулся. Увидел, что сзади стоят двое: у одного
лицо сонное и нос уточкой, второй совсем молодой и, кажется, рыжеволосый,
хотя в свете фонаря можно было и ошибиться.
Хуже всего было то, что, увидев оружие, вышибалы как по команде
отвернулись. Очевидно, поняли, что тут не обычная потасовка, а серьезный
разговор.
И все же садиться в машину к этим головорезам не следовало, кто бы они
ни были — сообщники Шибякина или его убийцы. Хрен редьки не слаще. «Хотят
поговорить»! Значит, убьют не сразу. Знаем, читали: прикуют к батарее,
станут бить, задавать вопросы, на которые у тебя нет ответа. Или, если это
«Неуловимые мстители», устроят какой-нибудь фарсовый суд над «гадом и
обманщиком».
— Не заставляйте меня прибегать к сильнодействующим средствам, — все
так же спокойно сказал мужчина в темных очках, очевидно, бывший у
похитителей за главного. — Вы ведь знаете, что один раз это уже привело к
летальному исходу.
Он поднял правую руку, в которой теперь был не мобильник, а что-то
тонкое, металлическое — кажется, игла.
— Вы ведь знаете, что один раз это уже привело к
летальному исходу.
Он поднял правую руку, в которой теперь был не мобильник, а что-то
тонкое, металлическое — кажется, игла. А «летальный исход» — это он про
Шибякина. Значит, не «Неуловимые» — наоборот. Сейчас сделает усыпляющий
укол, а очнусь в наручниках, в каком-нибудь подвале, обреченно подумал
Николас. Потом, как тот несчастный псих, буду лежать в луже, с разинутым
ртом и остекленевшими глазами.
— Эй, шеф! — раздался сзади яростный вопль. — Куда это вы? Са не марш
па! А я?
Валя! Выбежала из клуба, стуча каблучками. Лицо сердитое.
Человек со шприцем прошелестел:
— Скажите, чтоб ушла. Целее будет. Вздрогнув от зловещего смысла этих
слов (значит, он-то уж точно «целее» не будет), Николас срывающимся голосом
сказал:
— Валя, я знакомых встретил. Поговорить надо. Ты подожди меня за
столиком.
— Бьен сюр, знакомых, — горько усмехнулась она, упиваясь ролью
соблазненной и покинутой. — Я видела, как вы с той фамм-фаталь ворковали!
Сговорились, да? Все МэМэ расскажу, так и знайте!
Злобно дернула очкастого за руку, чтоб отпустил Никин рукав.
— А ну хэндз офф! Не твое — не лапай.
— Девочка, — убедительно попросил тот. — Сделай одолжение, поживи еще.
Даю тебе две секунды, чтоб добежать до Садового кольца.
Ну, сейчас будет дело под Полтавой, содрогнулся Николас и поспешно
сказал:
— Валя, не надо, у них ору…
Не успел предупредить про пистолет.
Однако никакого дела под Полтавой не получилось — все произошло в те
самые две секунды, которые презентовал Вале незадачливый преступник. Бешено
взвизгнув, обидчивая барышня двинула его лбом в нос и одновременно выбросила
в стороны обе руки: правой ударила по горлу Утконоса, левой по переносице
Рыжего.
Зрелище было эффектное и даже величественное, отчасти напоминающее
взлет космического корабля: мгновение назад он еще стоял в окружении
стальных опор, потом вдруг включил двигатели, окутался облаком дыма и огня,
а опоры разлетелись в стороны, оставив звездный лайнер в гордом одиночестве.
Валя шумно выдохнула, сложила на груди руки и продолжила обвинительную
речь:
— Значит, верный супруг, да? Фэмили мэн, да? Я, как дура, ему верила,
пальцем не касалась! А тут первая попавшаяся пута пальцем поманила — и
пожалуйста. Куда это вы все мылились? На групповуху, да? А я, значит, вам
«олвиз» юзаный, да?
К Николасу пока еще не вернулся дар речи, поэтому он лишь молча показал
на мостовую, где валялся выпавший у Рыжего пистолет.
Валя присвистнула, села на корточки.
— Вот это базука! Уау! Шеф, что это за пипл?
Главный бандит, сидевший на асфальте у колеса, захлопал глазами.