Вампир замялся.
— Ну, не то чтобы совсем бы не было… Только это к делу отношения не имеет, высокий человек. Прости меня, я и в самом деле забылся. Просто… просто у нас драконы совершенно особенные, говорят, что они — хозяева всей магии этого мира…
Честно сказать, Императору не было никакого дела до драконов этого мира. Это не его война. Он должен выручить свою Тайде и как можно скорее убраться отсюда. Остальное его не касается.
— Может, и так, — равнодушно согласился Император.
— Среди Ночного Народа говорят, что если драконы покинут своё добровольное заточение, настанет конец мира, — осторожно прибавил вампир.
Император только махнул рукой.
— Я уже по горло сыт страшными предсказаниями, Эфраим. Поверь, я слышал их немало в своем собственном мире. Более чем достаточно. Все приметы, предсказания, пророчества говорили о том, что всеобщая гибель близка и неотвратима. И что же? Ничего не случилось! Наши мечи остановили все и всяческие предсказания. Мир уцелел. Так что я уже привык. Нельзя давать прорицаниям власть над собой. Да и не вижу я тут никакого дракона.
— Я тоже не вижу, — признался Эфраим.
— Я тоже не вижу, — признался Эфраим. — Собственно говоря, речь не о том. Там, в окне… вот кого надо бояться.
— Но ты ничего не можешь сказать об этом создании?
— Ничего, — повесил голову вампир. — Но его надо остерегаться. И не идти на него… с открытым забралом.
— Не волнуйся, — усмехнулся Император, касаясь тяжёлого, изукрашенного резьбой наличья. Вампир только покачал головой.
— Забросишь меня через стену? — спросил Император.
Эфраим ощерил клыки и зашипел, словно рассерженный кот. Встопорщился, засверкал глазами, длинные тонкие пальцы затряслись. Он то ли смертельно испугался, то ли донельзя разозлился.
— Что, не станешь? — поднял брови Император.
— Я не твой раб, высокий человек И я хочу жить. Несмотря на то, что бытие моё едва ли можно назвать полноценной жизнью.
— Ты боишься?
— Конечно! Ещё бы не бояться, высокий человек! Эта ловушка куда серьёзнее первой. Там тебя рассчитывали взять на испуг. Здесь собираются драться всерьёз. И мне, боюсь, уже не уйти. Окажи милость, высокий человек, не принуждай меня. Я могу отправиться поразведать подходы, но не проси и не приказывай переносить тебя туда.
Император сощурился. Белая перчатка привычно облегала левую руку, и он знал, что стоит только ему пожелать…
Вампир невольно отступил на пару шагов, дрожа крупной дрожью.
— Ты полетишь на разведку, — негромко сказал Император. — А там посмотрим. Пойми, Эфраим, чем раньше я получу назад мою Тайде, тем скорее кончится твоя., гм, неволя. Помоги мне в этом последнем деле, и я тотчас же верну тебе полную свободу, клянусь тебе в этом своей Силой и своей душой.
— Я присоединился к тебе во многом добровольно, высокий человек, — в тон, негромко ответил вампир. — Я хотел отомстить, потому что те… кто готовил засаду на тебя, нарушили своё слово. Но… есть барьеры, для меня неодолимые, высокий человек У вампира нет души, он боится смерти, боится полного распада, уничтожения, исчезновения, что неизбежно последует за… ты понимаешь. Ты можешь меня принудить, высокий человек, ты владеешь мощью, я выполню твой приказ, потому что всегда лучше жить, нежели умирать. Но потом… там, в этом храме… — он безнадёжно покачал головой.
— Лети на разведку, — холодно ответил Император. — А там будет видно.
Вампир уныло вздохнул и перекинулся летучей мышью. Счастье ещё, что он не боялся солнечного света.
Глава четвертая
САЛЛАЛОР
НЕКРОМАНТ И ПРИЗРАКИ БЫЛОГО
Густые буковые и грабовые леса, широко разметавшиеся по невысоким, оплывшим холмам. Длинные извивистые степные языки ползут на полночь, словно громадные змеи, прокладывая дорогу к сердцу лесов. Чуть ли не до неба поднялось тут по весне зелёное разнотравье, буйно отплясало жарким началом лета, отцвело, отшумело, дало семена и умерло, сожжённое палящим солнцем. Это Юг Мекампа.
К осени степь вновь оживает. Морские ветра пригоняют стада тучных коров?облаков, с небес сеют мелкие тёплые капли, и пожухлые травы поднимаются, дают начало молодой поросли. Однако осенняя зелень недолговечна, с севера наступает зима, многие деревья сбрасывают листья, и, хотя дни стоят погожие, трава в степи жухнет, увядает, словно не желая нарушать вековой порядок.
Здесь, на границе с Салладором, испокон веку жило немало народа. Когда?то это было дальнее пограничье всемогущей Эбинской Империи — в те давно минувшие дни, когда она простиралась от моря до моря, включая в себя и Эгест, и Семиградье, и даже Ар?рас. Почти вся ведомая Ойкумена подчинялась тогда гордому Эбину — кроме древнего, как само солнце, Салладора, хранимого длинными пиками наёмного войска, щедро оплаченного драгоценным красным золотом, и странным искусством тамошних магов.
Даже те из них, кто получил посох в Ордосе, отнюдь не горели желанием помочь привести Салладор под сильную имперскую руку
Святая Матерь наша, истинная Церковь Спасителя, и та не преуспела. Впрочем, в дни расцвета Империи она была ещё слаба, а потом ослабла и сама эбинская длань. Так Салладор и остался — вроде бы как и признающий верховное духовное главенство Аркина, но притом не отказавшийся от услуг своих собственных магов, никогда не бывавших в Ордосе, передававших знание напрямую, от учителя к ученику. Правда, в отличие от выпускников Академии Высокого Волшебства салладорские доморощенные маги практически не занимались такими банальными делами, как погода или, к примеру, болезни. Не практиковали они и тёмных ритуалов, как не раз с сожалением говорил Фессу Даэнур.