Маги и волшебницы Эгеста не заставили себя ждать. Когда в твой город пожаловали главы Белого Совета и Волшебного Двора разом, поневоле забудешь обо всех делах и придёшь на место заранее.
Разговоров, однако, к вящему разочарованию Кицума, почти не велось. Шпион не видел лиц, однако мимолётные угрюмые реплики, быстрый скрип раздражённо отодвигаемых стульев сами собой складывались в достаточно яркую картину. Кицум словно видел запахнувшихся в парадные плащи мужчин и женщин, опиравшихся на резные вычурные посохи, как они рассаживаются, порой с подчёркнуто?нервной любезностью уступая друг другу место, а порой — желчно огрызаясь, когда кто?нибудь случайно задевал их локтем или наступал на ногу.
А потом скрип, шарканье, приглушённый кашель и негромкие голоса, обменивавшиеся отрывистыми репликами, разом стихли. Кицум услыхал шаги. Мужчина и женщина, женщина ступает необычайно легко, люди так не ходят. Эльфийка? — да нет, едва ли. Надо прислушаться…
— Госпожи и господа маги, — внушительным, хорошо поставленным голосом заговорил кто?то. — Мы собрались здесь в нелёгкий для Эгеста и всего Эвиала час. Я, Анэто, удостоенный чести возглавлять Белый Совет, и достопочтенная Мегана, хозяйка Волшебного Двора, пригласили вас прийти. Не думайте, что нас не достигли известия о поистине печальной судьбе одного из нашего братства, мага Воздуха, юного Эбенезера Джайлза…
Анэто сделал паузу. Никто из собравшихся не проронил ни звука.
— Разумеется, мы немедля вступили в сношения с чинами Святой Инквизиции по этому поводу. — Казалось, гробовое молчание аудитории несколько огорошило мага по имени Анэто. Он вновь сделал паузу, прокашлялся, словно тянул время, ожидая непонятно чего. — Мы не могли не выразить своего возмущения сим прискорбным фактом. Разумеется, мы не могли не указать на закреплённый во множестве трактатов, договоров и рядов пункт о том, что маг Академии, полноправный носитель посоха, неподсуден ни светскому, ни церковному суду. Мы не могли не указать, что, несмотря на некоторую общность целей и задач со святыми братьями, мы не признаём ни за одной верой монополии на абсолютную истину. Мы самым решительным образом потребовали объяснений, прямо заявив, что сие деяние Церкви поставило наши с ней отношения на грань разрыва. Ни Белый Совет, ни Волшебный Двор не согласятся с таким вопиющим ущемлением и оскорблением законных прав и привилегий носящих посох и отмеченных магическим даром…
Опытный оратор, Анэто обрёл твёрдую почву под ногами, устремляясь вперёд на всех парусах плавной, словообильной речи. Собрание по?прежнему хранило молчание.
— Мы самым решительным образом потребовали ответа. Госпожи и господа маги, мы сказали им прямо в лицо — за гибель мага Джайлза виновные должны быть строго наказаны. Мы потребовали выдачи таковых для предания их нашему суду, совместному суду Белого Совета и Волшебного Двора.
Анэто вновь сделал паузу, явно рассчитывая, что хоть кто?то из собравшихся задаст вопрос. Но пришедшие маги все как один молчали. И молчание это не сулило главе Белого Совета ничего хорошего.
А ведь ему предстояло ещё сказать самое сложное. Кицум догадывался, что это окажутся за слова. Он знал наверняка, что ни Белый Совет, ни Волшебный Двор не станут ввязываться в кровопролитную войну с Инквизицией из?за одного?единственного мага. Стоя перед лицом всеобщего и сокрушительного нашествия западной Тьмы, заниматься такими вещами было равносильно самоубийству.
Вот только Инквизиция, похоже, придерживалась на этот счёт другого мнения. И бывший шпион Серой Лиги, прослуживший ей верой и правдой не один десяток лет, понимал почему.
Не так уж трудно было отнестись к этому миру просто как к ещё одной стране, соседке Мельинской Империи? Опытному ночному воину было ясно, что Инквизиция решила раз и навсегда вырвать власть из рук местных волшебников. Достаточно просто было отыскать сходство с родным Мельином — только в Империи Церковь Спасителя не рисковала связываться ни с Радугой, ни с верховной светской властью. А вот здесь рискнула.
А вот здесь рискнула. Святоши всё рассчитали совершенно правильно: чародеи не выступят открыто против них. Они убедят себя, что целое важнее части, что во имя спасения Эвиала они должны… — и так далее и тому подобное.
И сами не заметят, как вереницами пойдут на костры, не успев даже помыслить о магии.
Стоит только один раз дать слабину. Подобно тому, как её дала Радуга в далёком Мельине. Если бы тогда волшебники выступили против Императора всей силой, навалились бы, не щадя собственных жизней, — мятеж умер бы ещё в столице.
Кицум слушал.
— Мы, кхм, потребовали выдачи тех, кто стоял за этим преступлением. Святые братья выразили свою скорбь, однако же представили нам с достопочтенной Меганой неоспоримые доказательства того, что бедный Джайлз действительно оказался в тенётах Тьмы, стал её послушным орудием. Некромант Неясыть, которого наш извечный Враг старается обратить в истинного Разрушителя…
Послышался дружный вздох. Кто?то вполголоса выругался.
— Некромант Неясыть, увы, тоже прошедший школу нашей Академии, обратил несчастного молодого чародея в свою куклу, зомбировал, как, наверное, можно было бы сказать. Я говорю об этом со скорбью в душе, ибо сам благословил выход в мир Неясыти, вооружённого тёмным знанием некромантии. И хотя мы можем сожалеть по поводу поспешности решения святых братьев, хотя мы выражаем недоумение по поводу явного и очевидного нарушения договора, нельзя в то же самое время и не отметить…