И впервые он не получил ответа. Глухая ватная тишина в сознании. Ни малейшего возмущения в Силе. Она не слышит его? Или не хочет отозваться? У Неё изменились планы? Или появилось новое орудие?
Фесс ощутил, как по спине стекает пот. Но на сей раз не от страха перед муками и болью. Перед тем, что последнее средство, кажется, не способно на сей раз его спасти. И, значит, остается либо умирать, останавливая собственное сердце, либо…
Либо попытаться перехитрить даже этих отцов?экзекуторов. Без магии, безо всего. Слово против слова.
— Хорошо, хорошо! — Ему не требовалось играть и изображать отчаяние. Сцена и декорации весьма способствовали убедительности. — Хорошо, преподобные! Ваша взяла! Спрашивайте, Тьма вас всех побери!
— Господин секретарь, — невозмутимо произнёс Этлау, — покорнейше прошу вас занести в протокол данные слова обвиняемого. Прошу также отметить факт попытки наведения порчи на достославное следствие. Не сомневаюсь, что сия попытка будет должным образом классифицирована и оценена как следствием, так и судом. Однако Святая Церковь объективна и не должна действовать, руководствуясь чувством мести и гнева. Прошу господина секретаря отметить также добровольно выраженное обвиняемым желание отвечать на вопросы без применения методов принуждения. Прошу преподобных отцов начинать. Кто первый? Вы, отец Мэттью?
Отец Мэттью поднялся.
Кто первый? Вы, отец Мэттью?
Отец Мэттью поднялся. Высокий и худой, как жердь, с редкой белой бородой и, что удивительно для старого человека, совершенно чёрными глазами, точно у юноши.
— Благодарю господина председателя. Обвиняемый, какие приказы получали вы от Сущности?
— Не понял, что такое Сущность? — тотчас откликнулся Фесс, стараясь, чтобы в голосе прозвучала бы чуть ли не радость от того, что он может ответить.
— То, что на Западе, — поднял брови инквизитор. — Не станем же мы именовать её полным именем, тем более чдесь, в цитадели Добра и Света? Вы поняли меня, обвиняемый?
— Понял, господин…
— Можете именовать меня «следователь», милостивый государь Неясыть.
— Понял, господин следователь. Я получал разнообразные и многочисленные приказы. Всех так сразу и не упомнить. Мне потребовалось бы немало времени, перо и вдоволь пергамента, чтобы вспомнить их все, равно как и обстоятельства, при которых они были отданы…
Кажется, на сей раз ему удалось их удивить. Даже Этлау оторвался от созерцания разложенных на пюпитре пергаментов и воззрился на некроманта с неприкрытым изумлением.
— То есть обвиняемый признаёт… — вскочил, взмахнув руками, другой инквизитор. Только теперь Фесс разглядел, что через его левую глазницу тянется бугристый белый шрам, явно от удара мечом.
— Прошу вас, преподобный Пеннигор, соблюдайте очерёдность, — как?то по инерции, даже чуть растерянно проговорил Этлау. — Господин секретарь! Вы занесли в протокол…
— Так точно, ваше преподобие.
— В какой формулировке?
— Обвиняемый признался в сношениях с Сущностью без применения методов принуждения.
— Отлично, господин секретарь. Так и оставим. Начало положено. — Этлау потёр руки, но при этом по?прежнему казался растерянным и огорошенным. — Продолжайте, отец Мэттью.
Отец Мэттью внушительно прокашлялся. Кажется, его распирало от гордости.
— Обвиняемый, не могли бы вы привести примеры приказов Сущности? К вопросу составления полного списка Её повелений следствие, полагаю, вернётся позже, обсудив это за закрытыми дверьми…
— Несомненно, отец Мэттью, продолжайте, пожалуйста…
— Благодарю вас, отец Этлау… Я жду ответа, обвиняемый.
Фесс закатил глаза и изобразил на лице напряжённую работу мысли.
— Все мои действия были исполнением Её приказов… По большей части я не понимал их, я просто выполнял…
Инквизиторы переглянулись. На лицах их красовались такие ухмылки, словно у котов, которым досталась по полной крынке сметаны на брата. Слова Фесса, несомненно, упали на унавоженную почву.
— Прошу обвиняемого назвать те приказы Сущности, которые он может вспомнить сразу, — бросив быстрый взгляд на Этлау, словно в поисках одобрения, тут же проговорил Мэттью. — Господин секретарь, прошу вас быть особо внимательным…
— Преподобный отец Мэттью, позволю заметить, что подобные диффамации…
— Господа, господа. — вынужден был вмешаться Этлау. — Призываю к порядку. Господин секретарь, преподобный отец Мэттью, сдержите ваши чувства. Прискорбно, что приходится напоминать об этом. Ближе к делу, господа. Обвиняемый, вы проявляете добрую волю, вам это зачтётся. Прошу вас ответить на вопрос преподобного отца Мэттью.
— Со всей охотой, — продолжал играть свою роль Фесс. — Могу вспомнить Её самый первый приказ: прекратить истребление Её слуг и не допускать этого, кроме как в случае лишь крайней необходимости, продиктованном самозащитой.
— Когда был отдан этот приказ? — тотчас спросил отец Мэттью.
— Сразу после разрушения Арвеста, преподобный отче.
— Выполнил ли обвиняемый его?
— Я старался… — как бы срывающимся голосом принялся объяснять Фесс. — Я старался, но… долг некроманта — защищать мирных поселян, и я не мог пренебречь им. Я не понимал, как Тьма может отдавать такие приказы мне, когда всё, чему меня учили…