Сильвия хорошо помнила брезгливую неприязнь на лице Игнациуса, отвращение и чуть ли не ненависть, которые Архимаг даже не считал нужным прятать. Конечно, кто она для него — выскочка, наглый и беспринципный подросток из ничем не примечательного мирка, где каким?то чудом оказались созданы Алмазный и Деревянный Мечи, артефакты непредставимой мощи, несказанно превзошедшей даже самые смелые ожидания своих создателей. Конечно, никакого дома в Долине ей не видать как своих ушей. После того как она выполнит задание, за её жизнь никто не даст и ломаного гроша. За ней начнётся охота почище, чем за Кларой. И уцелеть шансов почти не останется. Не останется, если только ей не удастся воплотить задуманное.
Разумеется, Сильвия не была бы Сильвией, своенравной внучкой Командора мельинского Красного Ордена, если бы не начала придумывать свой собственный план в тот самый миг, как переступила порог дома Игнациуса в бестревожной Долине.
…Она решительно спрятала все три данных Игнациусом артефакта. Метнула быстрый взгляд на жуткого вида фламберг. Подвести может всё, что угодно. Это подвести не должно.
На то, чтобы спрятать в ветвях запорошенной снегом ели кожаную сумку?зепь с дарами Архимага, ушло совсем немного времени.
Сильвия усмехнулась, легко махнула фламбергом — меч послушно исчез, словно его никогда и не было.
Девушка двинулась прочь сквозь густую чащу — туда, где её ухо тренированной чародейки уловило отзвук колокольчиков под дугами катящих по надёжному зимнику саней.
Сильвия шла к дороге. Оттуда она повернёт на Эгест. Клара Хюммель ничего не узнает о её приближении, точнее, узнает, когда будет уже поздно что?либо предпринимать.
Глава третья
МЕКАМП
ВЕТЕР РАЗДУВАЕТ ПЛАМЯ
Нельзя сказать, что Фесс покинул Дренданн с лёгким сердцем. Он понимал, что вновь нарушил завет Сфайрата — поступил не как некромант. Правильный Чёрный маг, исходя из принципа меньшего зла, просто стёр бы селение половинчиков?хейсаров с лица земли, заплатив их муками и кровью долг Великой Шестёрке. Тем более что карать воинственный народец было за что. Работорговля в самом отвратительном своём виде — чего же вам ещё? Уж во всяком случае, к достопочтенному голове точно следовало бы применить кой?чего из богатого Фессова арсенала ритуальных мучительств…
Ты не сделал этого, некромант. И теперь ты вновь идёшь по чужому следу, чувствуя эманации страха, боли и мучений, идёшь в бой почти что безоружным — ты не можешь воззвать ко Тьме Древней, и ты не можешь почерпнуть сил у той, что позаимствовала у этой древней Тьмы имя Ты уже используешь и стихийную магию, и даже эльфийское волшебство, так справедливо ли именоваться некромантом? Тем более что ты оставляешь в забвении главный принцип твоей магии. Что, ну что ты сумеешь сделать с охраной каравана, в которой наверняка идут не просто пентюхи?охранники, а маги?инквизиторы? Или ты рассчитываешь на свой меч, на вернувшуюся память как Фесса, так и Кэра Лаэды?..
Он презрительно скривился. Да, Чёрному магу противопоказаны чрезмерные жалость и чувствительность. Его долг — жертвовать собой, своей совестью и честью, своим добрым именем, запятнав его «злодействами» (тем же, к примеру, ритуальным мучительством), чтобы остальные, простые смертные, могли бы спать спокойно. В этом высший смысл некромантии Эвиала — разумеется, до той лишь поры, покуда она служила именно другим., а не себе самой.
Значит, Даэнур плохо учил тебя, — подумал Фесс. — Значит, придётся действовать не только и не столько некроманту по имени Неясыть, сколько воину Серой Лиги Фессу и рождённому в Долине потомственному магу Кэру Лаэде, пусть даже и не получившему диплома Академии за подписью господина Архимага Игнациуса Коппера.
Правда, на прощание дренданнский голова снабдил некроманта всем необходимым; лошадей у хейсаров не нашлось, и Фесс вёл за собой низкорослого мохнатого пони, навьюченного тюками с провизией. Согласно уверениям Фирио, должно было хватить чуть ли не до самого Салладора.
Пробираться пришлось бездорожьем, через мокрые лесистые холмы. Пару раз попадались другие селения половинчиков, Фесс заходил в них, всякий раз вызывая чрезвычайный переполох.
Но на сей раз Фесс уже ничего не искал и ни до чего не допытывался. В первой же деревне — Глеммлире — он как?то сразу почувствовал исходящую из неприметного погреба эманацию страха, боли и безнадежной мольбы. Прежде чем невысоклики успели опомниться, странный пришелец одним ударом своей глефы срубил с дверей преотличный замок эбинской работы и откинул тяжёлую дубовую створку.
Это была тюрьма, самая настоящая тюрьма, где, несомненно, томились пленницы. О нет, конечно, их не пытали, от этого дорогостоящий живой товар потерял бы в цене, но держали скованными, в кандалах и ошейниках, ржавые цепи от которых тянулись ко вбитым в стенки кольцам.
Справедливости ради следует заметить, что ничего подобного в Дренданне Фесс так и не обнаружил.
— Чей погреб? — выбравшись наружу, спросил Фесс у толпы, Спросил самым обычным голосом, как ему показалось — без всякой угрозы, однако ответом ему стало лишь угрюмое молчание да скрип натягиваемых тетив.
Здешние обитатели явно не были расположены ни к шуткам, ни к переговорам.
— Эту штуку я уничтожу, — спокойно сообщил некромант толпе. — И знайте, не бросите этот промысел — пеняйте на себя. Я предупредил.