А тем временем скамары, окончательно прорвав сдавившее было их кольцо, стремительно уходили прочь, оставив позади неподвижно замершие тела тех, кто дерзнул встать у них на дороге.
С ними всё будет в порядке, подумал некромант. Пора уходить самому, пока Этлау занят черепами…
Он успел даже сделать несколько шагов к лошадям, когда чёрный смерч изнутри внезапно пробила ветвящаяся белая молния. Огненными каплями брызнули во все стороны пылающие черепа, боль рушащегося заклинания стиснула Фессу грудь, словно тисками. Из разлетающихся обрывков тьмы на яркий дневной свет выступил Этлау — сейчас как никогда похожий на какого?то демона из бездны, какими слуги Спасителя любили пугать своих неграмотных прихожан. Кровь покрывала его всего, стекала по плечам, рукам, обнажённой груди, животу; на нём, что называется, не найти было живого места. Почти что обнажённый — со знаком Спасителя на груди, безоружный, Этлау едва шёл, шатаясь, мало что не падая — однако же он шёл, и при виде такого рядовые инквизиторы, казалось, вообще забыли о своём страхе.
Почти что обнажённый — со знаком Спасителя на груди, безоружный, Этлау едва шёл, шатаясь, мало что не падая — однако же он шёл, и при виде такого рядовые инквизиторы, казалось, вообще забыли о своём страхе. Никого уже не заботила погоня — пусть себе эти скамары уходят, сами по себе они никому не нужны, кроме разве что салладорцев, вот пусть салладорцы сами с ними и воюют. Святая Инквизиция пришла сюда за одним?единственным человеком — некромантом Неясытью, и без этого человека святые братья отсюда сегодня не уйдут.
Некромант ощутил устремлённый на него взгляд экзекутора. Этлау шёл не для того, чтобы победить или умереть Он шёл вообще не сражаться, а творить возмездие, вершить справедливость, творить Великое Добро и вообще спасать мир от нависшей над ним страшной угрозы в лице некроманта Неясыти. Им двигали сейчас не корысть, не алчность и даже не жажда власти. Вера Этлау опаляла, обжигала. Это была даже не вера. Это была убеждённость, словно инквизитор сам лично видел Спасителя во плоти и лицезрел все описанные в святых книгах чудеса.
Простые солдаты падали перед отцом Этлау на колени; а миг спустя вскакивали, устремляясь следом за ним. Вновь нагнулись пики, поднялись мечи; на Фесса уже шла не растерянная толпа — наступало войско, сильное даже не числом, а поистине жутким своим порывом. Казалось, поведи их сейчас Этлау в пропасть — они пошли бы за ним не раздумывая и так же не раздумывая отдали бы жизни по первому его слову или даже знаку.
Фесс метнулся к коням. Мешкать нельзя. Инквизитор выиграл этот раунд, и чтобы у него, Фесса, появилась возможность реванша, надо убираться отсюда
как можно быстрее, куда угодно, но лучше всего — по следам прорвавшегося отряда скамаров.
И в тот же миг он ощутил, что кто?то словно бы прочёл его мысли. Перед глазами некроманта вновь возникла картина — отец Этлау медленно поворачивается, смотря в ту сторону, где скрылись разбойники, так же медленно, словно с огромным трудом, вытягивает руку. С кончиков пальцев непрерывно капает кровь.
Фесс содрогнулся. Инквизитор собирался послать вслед за прорвавшейся вольницей нечто из своего арсенала, перед чем потускнели бы и приснопамятные мёртвые рыцари, подъятые Фессом для своей защиты в Эгесте.
— Нет! — выкрикнул Фесс, вонзая ногти в ладони. Метнулся назад — может, там, там, над звездой, осталось ещё хоть что?нибудь? Хоть какая?то кроха, не воздвигнуть щит, так по крайней мере сбить заклятие с его смертельного разбега!
…За инквизитором Этлау к тому времени уже собрался внушительный клин воинов в сером. Остановившийся отец?экзекутор повелительно махнул им — сам задержавшись явно для того, чтобы не дать скамарам уйти безнаказанными.
Фесс только и смог что прорычать: «Проклятье!..» Поражение в Кривом Ручье явно не прошло для Этлау бесследно. Он многому научился. В том числе грамотно распределять свои силы.
Однако звезда и в самом деле угасла ещё не до конца. Струйки зелёного пламени скользили маленькими змейками по её линиям, и Фесс со вздохом облегчения потянулся к этой Силе; пусть даже её мало, очень мало — может быть, хватит отразить одно заклинание инквизитора, а дальше некромант сейчас не заглядывал.
Нити волшбы вились словно сами собой. Фесс сейчас чётко, как на ладони, видел окровавленного Этлау, чувствовал скапливающуюся вокруг инквизитора мощь — и готовил свой собственный удар. Если уже отец?экзекутор сумел справиться с черепами — то поглядим, как он управится вот с этим!..
И точно в тот миг, когда заклятье Этлау уже готово было сорваться разящими белыми молниями, испепеляя всё на своём пути, Фесс, точно тетиву тугого лука, отпустил свои собственные чары.
Он призывал прах — испытанное оружие некромантов. То, что некогда было частичками живого, познав страдание и смерть. То, что мы не видим, не чувствуем, не можем коснуться и рассмотреть.
Фессу уже доводилось пускать это в ход, но никогда — против такого противника.
Ломая накатывающую боль отката, Фесс сдавил инквизитора со всех сторон внезапно вздыбившейся из?под песка чёрной стеной. Для солдат Святой Инквизиции преподобный отец?экзекутор просто пропал, неожиданно поглощённый невесть откуда взявшейся Тьмой.