Но гибкий прутняк не мог остановить молчаливого, неумолимого напора. Неупокоенным всё равно. Они будут идти вперёд, не зная зачем и почему, не страшась самого жестокого избиения, они будут идти до конца, движимые одной лишь своей жаждой…
Фесса затягивало в мёрзлую, но сейчас раскрывшуюся, подобно материнскому лону, землю.
Ему казалось — в его тело впился разом мириад крохотных ростков, и каждый стремительно укореняется, пускает свежие побеги, словно торопясь сделать это нелепое двуногое ходячее тело частью вечного, бессмертного леса, простёршегося от полюса до полюса (пустыня, как известно, — это всего лишь временное отсутствие леса).
Боль невозможно было терпеть, с ней невозможно было бороться — лес легко смял и подавил сопротивление ничтожного клочка живой плоти. Изо рта и носа некроманта хлынула кровь; он понимал, что отворил ворота такой силе, с которой ему теперь не справиться уже точно.
Сквозь кровяную муть в глазах он видел, однако, что его усилия не пропали даром. Неупокоенные остановились. Те самые ростки, что жестоко терзали некроманта, облепили нелепые движущиеся фигуры. Со стороны могло показаться, что бесчисленные семена в один момент успели созреть и прорасти прямо на грубых гнилых шкурах подъятых из могилы мертвецов.
Зомби — что странно — пытались защищаться. Срывали с себя быстро удлинявшиеся побеги, что укоренялись на плечах, под мышками, в локтях, на шее, в глазных впадинах — но куда там! Зелёная не?смерть наступала неотвратимо и всё же — всё же не смогла до конца остановить порыв наступающих. Несколько из них упали, и земля теперь жадно пережёвывала чёрными раскрывшимися губами бесформенные груды праха, сейчас больше похожие на заросшие болотные кочки, невесть как очутившиеся посреди высокого холма в дубовой роще, однако куда больше неупокоенных проломилось сквозь живой заслон, оставляя на своём пути лишь изломанные, втоптанные в землю заросли.
Да, что?то основательно изменилось в этом мире, если стали другими даже неупокоенные, которым, казалось бы, на роду написано вечно оставаться такими, как и всегда. Эти, подобно встреченным некромантом в подземельях гномов, похоже, могли чувствовать и ощущать гораздо больше, нежели их предшественники, к примеру, из Больших Комаров.
Кольцо вокруг Фесса быстро сжималось. Хрипя, он кое?как поднялся на одно колено, прошептал заклинание, одно из тех, которыми Даэнур снабдил молодого некроманта на, что называется, самый крайний случай, — чары исправно сработали, зомби словно взорвался изнутри, разлетевшись по всей поляне веером дурно пахнущих останков, однако после этого волшебства Фесс понял, что не в силах пошевелить даже пальцем. Сознание стремительно заливал серый туман.
О нет, он не «собрал последние силы». Их просто не осталось, ни последних, ни вообще каких?либо. Вздрагивающая — от слабости плоти, не духа! — рука поднесла к горлу короткий кинжал. Его конец будет быстрым и почти безболезненным.
Именно в этот миг среди деревьев зазвучала, пронеслась от дуба к дубу негромкая, прихотливая мелодия — пела флейта, печально и скорбно, словно сострадая всем, кому суждено погибнуть под этим небом.
Там, далеко внизу, среди ивняка мелькнула лёгкая, почти что невидимая тень. Тонкие руки, сотканные из едва заметных жемчужных нитей тумана, поднесли к незримым губам простую деревянную палочку, скорее всего только что подобранную, — поднесли, и палочка запела, словно самая настоящая флейта. И немудрёной мелодии этой внезапно и мощно отозвался весь восставший в ярости лес.
Некромант ощутил, как разжимаются тиски боли. Эльфийская флейта не могла ни остановить мёртвых, ни вызвать на поле брани какие?то ещё, быть может, даже более могущественные силы. Но она делала то, в чём эльфы всегда были непревзойдёнными искусниками в повелевании зелёными растущими созданиями. Флейта звала, манила, она приказывала и запрещала — и впившиеся в Фесса тысячи тысяч крошечных ростков послушно умирали, отваливались, отпадали простой сухой порослью, теперь уже совершенно нестрашной и неопасной.
Некромант осторожно приподнял голову. Ни один из неупокоенных не уцелел. Корни растений раздирали мёртвую плоть, жадно вгрызались в неё — чем?то это напоминало работу того диковинного деревянного паука?разрушителя на западной границе Нарна с Железным Хребтом.
Некромант осторожно приподнял голову. Ни один из неупокоенных не уцелел. Корни растений раздирали мёртвую плоть, жадно вгрызались в неё — чем?то это напоминало работу того диковинного деревянного паука?разрушителя на западной границе Нарна с Железным Хребтом. Руки и ноги неупокоенных отваливались от тел, судорожно дёргались, словно стремясь подползти обратно, — но корни знали своё дело. Они оплетали зомби сплошной сетью, они впивались в землю, намертво притягивая к ней врагов.
Приходя в себя после приступа боли, Фесс приподнялся.
И понял, почему Вейде, несмотря на всё своё могущество, так ни разу и не пустила в ход это заклинание — даже она, несравненная врачевательница, и уж, наверное, не только людей, но и деревьев.
Могучие дубы вокруг Фесса были мертвы. Магия высосала из них все силы, кора пластами опала с поражённых мгновенной гнилью стволов, ветки надломились, жалобно касаясь земли, словно запоздало умоляя Великую Мать о помощи. Некромант растерянно огляделся — ещё трепыхались прикрученные к чёрной земле неупокоенные, а пятно смерти вокруг места сражения расползалось всё шире и шире.