Если бы пираты оказались более копейщиками или просто проявили бы больше хладнокровия, конечно, Императору было б несдобровать. Острия пик нашли бы дорогу в уязвимые сочленения, в лицо, лишь наполовину прикрытое шлемом, в ноги…
Правитель Мельина оглянулся. Восемь тел. Бой длился совсем недолго. Пираты выказали завидную разумность — может, с ними ещё удастся поладить? Собственно говоря, против них самих Император ничего не имел — не они ведь похитили его Тайде, а та загадочная Белая Тень, которую он с тех пор ни разу так и не увидел, хоть, знают Всемогущие, какие бы имена они ни носили, он, Император, многое бы отдал за эту встречу.
Округлый зал. Четыре двери — наверное, за ними такие же коридоры, как и тот, которым он прошёл. Восемь дверей поменьше — куда спасались бегством пираты. В середине — пустое, ничем не огороженное пространство, дыра в полу, шириной, наверное, добрых семь футов.
Император осторожно приблизился к краю. Внизу, на дне, среди мрака, неярко горел огонь — странный, жёлтый с синей окантовкой. Жара не чувствовалась, пламя казалось холодным. И ещё — огонь словно бы плавал в воздухе, не имея никакой опоры.
Резкий крик.
Резкий крик. Рвущий, режущий, отчаянный. Вспоровший тишину, словно отточенный клинок.
Императора спас инстинкт. Он отпрянул — в тот же миг мимо него что?то пронеслось вниз, кануло прямо туда, во тьму и огонь. Но глаза человека, уже ступившего за грань, уже выведенного туда своей яростью, успели увидеть всё, что было нужно.
Тайде. Сеамни Оэктаканн, туго спелёнутая, связанная какими?то полупрозрачными, фосфоресцирующими путами, заключённая в тугой кокон вражьего волшебства, — и рядом с ней падала тень. Та самая тень старика в широкополой шляпе, памятная ещё по Мельину!
Желание Императора исполнилось даже быстрее, чем он мог себе представить.
Странная пара, сцепившаяся, сплётшаяся крепче, чем самые страстные любовники, скрылась в густой тьме внизу. Замигал и взвился жёлтый огонь, его языки источали холод, почти что дотягиваясь до Императора.
Всё, что он успел сделать, — это отшатнуться. Явилось ли ему видение? Или это было реальным? И что ему теперь делать — слепо прыгать туда, вниз?
Ответ пришёл сам и немедленно. Сверху, из широкой бреши в потолке, вниз прыгнул новый участник этого спектакля.
Император ожидал чудовища. Каких?нибудь рогов, клыков, хоботов и тому подобного. Чешуйчатой брони и алчной пасти, истекающей ядовитой слюной. К этому он был готов. Не готов он оказался к другому…
Мягкие сапожки коснулись каменного пола. С лёгким шелестом вынырнули из ножен две кривые сабли. Блеснула пара вампирских клыков. Ало?фиолетовые глаза чуть прищурились, чёрные кожистые крылья неспешно сложились, окутывая фигуру словно плотный плащ. Губы растянулись в жутковатую ухмылку?гримасу. Сквозь иссиня?чёрные волосы виднелись острые кончики эльфийских ушей. А на груди плотная лиловая ткань туго обтягивала две небольшие девственные выпуклости.
Император не сомневался — его враги поняли, что дальнейшая игра в прятки им ничего не даст. И сделали наконец?то ход, который, возможно, приберегали на потом или которого хотели и вовсе избежать.
Вампиресса. Эльфийка. Чего не может быть в принципе. Точнее, не может быть по законам мира Мельина
И это то самое страшилище, которое они с Эфраи?мом почувствовали на подходах к храму?замку?
Император вглядывался, наверное, секунду, не больше. И ровно на секунду больше, чем следовало.
То, очень голодное, очень злобное и очень древнее существо, замеченное им в окне, владело своей собственной магией. Магией, превозмочь которую так просто, без команды, не смогла даже белая перчатка.
Свистящий шёпот, вползающий в сознание, точно густая, липкая слизь. Мысли начинают путаться, руки бессильно опускаются, и подбородок вздёргивается сам собой, пальцы тянутся стянуть шлем, открыть шею неестественно острым клыкам.
Владыка Мельина тяжело рухнул на колени. Силы оставляли его, покидая тело подобно воде, струящейся из пробитого бурдюка. Зрение не помутилось, и это ещё многократно усиливало кошмар.
«Используй Силу, глупец! — взорвалось в мозгу. — Используй, пока не поздно! Это — единственный выход! Ну, чего же ты ещё ждёшь?!»
Вампирша подходила неспешно, словно желая насладиться бессилием жертвы. Она была очень, очень, очень голодна — эманации страшного голода её пробивались сквозь ею же самой насланную магию. Её долго, неисчислимые годы, держали в заточении, магия служила ей пищей, позволяя уже один раз умершей плоти не распасться серой золой, но голода не утоляла. И теперь она, наконец?то высвобожденная из оков, неторопливо, растягивая наслаждение, приближалась к жертве — высокому, сильному человеку, истинному воину, что сейчас оседал на каменный пол бессильной куклой.
Бесполезный меч выпал из разжавшихся пальцев, загремел по каменным плитам. Вампиресса улыбалась, ни на миг не ослабляя натиска. Она была опытна и осторожна. Даже дикий, почти что непереносимый голод не заставил её потерять голову и слепо броситься на добычу.
Пинком ноги они отшвырнула в сторону двуручный меч — клинок сорвался вниз, в тёмную брешь, беззвучно канул в глубину, словно там разверзалась не имеющая дна пропасть.
Эльфийка?вампир усмехнулась вновь, завидев руку Императора, медленно тянущуюся к эфесу второго, его собственного, меча. Движение, потребовавшее без остатка все силы тела и души, — а на самом деле пальцы двигались не быстрей улитки. Вампиресса спрятала сабли, нарочито аккуратно отстегнула ножны от перевязи, отбросила в сторону — оружие отлетело к стене, осталось лежать там, словно павший в бою воин.