Тёмное пламя, гребень взметнувшейся над песками незримой огненной волны обрушивается вниз.
Фесс летит, летит над пустыней, сжимаясь в кулак, превращая себя в грозный, дробящий стены и сокрушающий крепостные ворота таран. Ты опоздал, Этлау. Не знаю, откуда и от кого проистекает твоя нынешняя Сила, — но посмотрим, что ты сумеешь сделать против этого?!
Этлау вскинул голову. Резким, каким?то нечеловечески?змеиным движением. Лица его Фесс по?прежнему не видел, заметил лишь — хотя вернее будет сказать «ощутил» — движение собственной магии инквизитора, пробуждение того, что про себя Фесс назвал «пожирателем волшебства».
Но поздно, слишком поздно, серые! Вы не ожидали встретить тут эльфийское чародейство. Вы привыкли, что Вечный лес помогает вам или, по крайней мере, не противостоит в открытую. Вы крепко верили, что, запуганные вашей мощью, эльфы Весны никогда не осмелятся поделиться своей силой с вашим смертельным врагом.
Однако же они осмелились. И хотя, конечно же, от королевы Вейде сейчас было бы куда больше пользы, тем не менее — это была Сила эльфов, и защищаться от неё святой отец Этлау сейчас никак не предполагал и не готовился.
И нечего было гасить тут диковинному амулету инквизитора. Магия уже была совершена. Поздно пытаться связать крылья бесшумно парящему над ночным лесом филину.
Чей?то взгляд упёрся в затылок летящему некроманту. Не злобный и не доброжелательный, не исполненный гнева и не полный сочувствия. Никакой взгляд. Словно на него смотрел слепец.
Миг — и всё исчезло. А снизу, навстречу тёмному огню некроманта, уже поднималась волна слепяще?белого света. Этлау ответил ударом на удар, поняв, что бежать и защищаться уже поздно.
Над пустыней столкнулись две волны. Словно два призрачных моря, волей неведомых богов сошедшиеся в свирепой схватке; и миг этого столкновения обернулся для Фесса ошеломляющей, разрывающей сознание болью.
…Белые молнии рвут сдавившие их тёмные тучи…
Фесс открыл глаза. Мёртвая пустыня вокруг. Исчез некрополь, исчезло кольцо инквизиторов вокруг него. Один песок. Тянутся с востока на закат бесконечные барханы, и кажется — нет в мире вообще ничего, кроме них. И на этих барханах, шагах в сорока от Фесса, спокойно скрестив на груди руки, стоит отец Этлау. В белых как снег ризах. С пылающим ярким солнечным светом Знаком Спасителя на груди.
И больше ни одной живой души.
Словно бы столкнувшаяся магия выжгла всё живое вокруг них.
Этлау на вид казался безоружным.
— Вот и встретились, Неясыть, — негромко сказал инквизитор.
Фесс не ответил. При нём тоже не оказалось ни одного клинка. Голые руки. Впрочем, это как раз не так уж плохо.
— Догадываешься, где мы? — спросил Этлау, не двигаясь с места.
Фесс не ответил. Не было смысла вступать в переговоры. Где бы они сейчас ни находились — внутри своего собственного заклятья, внутри того неведомого порождения их столкнувшихся заклинаний, — сражаться здесь придётся точно так же, то есть — насмерть.
Некромант молча и быстро двинулся навстречу отцу- экзекутору.
Некромант молча и быстро двинулся навстречу отцу- экзекутору.
«Он прав, — подумал Фесс. — Это дело между мной и им. Больше никому меня не остановить — если, конечно, один на один».
— Поскольку ты не отвечаешь, я возьму на себя смелость продолжить, — с любезной улыбкой сказал инквизитор. — Твоя и моя магия столкнулись. И я — посредством дарованной мне Господом Спасителем силы — поместил нас, так сказать, внутрь этого шторма. Совершенно необязательно убивать столько ни в чём не повинных людей вокруг, когда мне нужен только ты один.
«Говори, говори, — подумал некромант. — Говори, распинайся, произноси высокопарный бред. Мне потребуется только один удар. Лишь в сказках герой может подняться, если у него разбито горло».
— Видишь ли, дорогой Неясыть, — Этлау с деланным интересом воззрился на собственные ногти. — Мера твоих деяний перевесила меру терпения уже даже и не земных сил. Забирай повыше. Сил Небесных. Наш Господь, Спаситель, иже еси на Небеси, вручил мне, своему смиренному слуге, силу и власть положить конец не только твоим злодействам, но и тому пути во Тьму, по которому ты грозишь уволочь за собой весь Эвиал — подобно тому, как крошечный, ничтожный камешек порождает своим падением исполинскую неостановимую лавину. И потому я здесь. Со своими добрыми братьями, многие из которых, уже отдав свои жизни, ныне пребывают в счастливом посмертии с нашим небесным Повелителем. И у меня одна цель. Уничтожить тебя. Что бы там ни говорили предания и предсказания об опасности, подстерегающей тех, кто дерзнёт положить конец деяниям Разрушителя. И не трудись оправдываться — я знаю точно, кто ты. Мне многое было открыто — в ниспосланных моим Повелителем видениях. В слабости своей я далеко не сразу нашёл в себе силы поверить им. Я скорблю об этом. Но ведь лучше поздно, чем никогда. Отчего ты молчишь, некромант? Отчего ты не отвечаешь мне? Тебе ведь очень хочется спросить меня о судьбе твоих дорогих друзей, которых ты столь доблестно и благородно бросил раненными, когда сломя голову удирал из Эгеста. Гном, и орк, и та странная девчонка, в которой, я готов был бы поклясться, есть толика эльфийской крови. Готов был бы, не знай я, что полуэльфиек не бывает. Ты по?прежнему молчишь, некромант Неясыть? Поразительное бесчувствие. Впрочем, чего же ещё ожидать от вас, некромантов. Чудища вы богомерзкие, как и те зомби, от которых вы нас якобы защищаете. Ну, что ты молчишь?