Император помолчал. Прищурившись, он смотрел на Фесса. Чародей не лжёт, это ясно. Значит, захотел домой… обидно. И может очень сильно повредить его, Императора, новым планам.
— Но не кажется ли тебе, что искать свою Долину тебе будет удобнее из Мельина, а не отсюда, где за тобой гоняйся целая армия этих… слуг Спасителя? и Фесс сделал движение бровями, долженствующее означать нечто вроде «пусть их».
— Мои дела в Мельине закончены, мой Император. безумный гнев Алмазного и Деревянного Мечей более не Угрожает ему. Дану и гномы станут не врагами, а соседями… — Ты забыл о Разломе, Кэр, — мрачно напомнил Император. — Ты не видел этот ужас, чародей. Вот где найдётся для тебя достойная работа. Ты говоришь — тебя учили здесь некромантии? Удобнее места для приложения твоих талантов нет. Я сам, своими глазами, видел, как оживали каменные глыбы, едва их касались капли источаемого Разломом яда! Он сейчас — как гноящаяся рана на теле Мельина. Нашего Мельина. Ты слишком долго жил там, чтобы сейчас вот так просто и равнодушно отвернуться от его бед.
— Точно так же я не могу просто и равнодушно отвернуться от бед Эвиала, мой Император, — негромко и почтительно, но с непреклонной твёрдостью возразил Фесс.
— Ты остаёшься здесь? Ты отказываешься от поиска Долины и выбираешь Эвиал — перед Мельином? — напирал Император.
Фесс печально покачал головой. Лицо сделалось совершенно каменным и непроницаемым.
— Мой Император, я не хотел бы, чтобы наши слова окрасились обидой и недовольством. Мы прошли вместе долгий путь. Мы вместе ходили на приступ и вместе проливали кровь. Моя рука доставила эту перчатку, из?за которой теперь приключились многие из нынешних бед. Я никогда не откажусь от возвращения домой. Я вечно, если потребуется — до самой смерти стану искать пути в Долину. Но я слишком глубоко увяз здесь, в эвиальских делах. На моих руках — кровь друзей, а я до сих пор не отомстил за них как следует. За мной и на моих плечах — погоня. Силы, называющие себя разом и Светом и Тьмой, но ни тем, ни другим не являющиеся. Я храню в себе проклятье Мельина, и слишком много жадных рук тянется к этой добыче. Пока я не обрублю эти загребущие длани, мне не будет покоя. Я достаточно убегал и прятался. Я уже дал себе зарок, что пора наступать. И, клянусь Истинной Тьмой, которая давала мне силу, я буду наступать! Здесь, в Эвиале. Потому что он превращается сейчас в поле гигантской битвы, где, возможно, будет решаться также и судьба Мельина — не случайно ведь пуповина Разлома соединила эти два мира. Мне кажется, я знаю своего врага. И мне кажется, этот враг уже угрожал Мельину. Мы имеем дело с той же самой армадой, только в другом обличье. И драться придётся теперь не под имперской столицей, а в другом месте. Но драться придётся всё равно. Не зову тебя встать рядом со мной, мой Император. На тебе — тяжкий долг поднимать из праха твою Империю.
Не зову тебя встать рядом со мной, мой Император. На тебе — тяжкий долг поднимать из праха твою Империю. Не допустить смертельную заразу в Мельин. Выжечь её калёным железом, не щадя ничего. Поэтому вам с Сеамни Оэктаканн надо возвращаться. Она больше не страшится призраков. Потому что ты, мой Император, вытащил её из такой бездны, куда не последовал бы ни один человек и ни один маг. Она — твоя и твоя навсегда. Возвращайтесь в Мельин, и пусть Дану на престоле Императрицы державы людей станет залогом того, что Алмазный и Деревянный Мечи никогда больше не поднимутся ни друг против друга, ни против того Меча Людей, которого я никогда не видел, но который, как я теперь понимаю, непременно должен где?то существовать. Возвращайтесь, мой Император. Я останусь здесь. Мои долги ещё не выплачены.
Глаза Фесса лихорадочно блестели. Похоже, непривычно горячая речь далась ему нелегко. Каменная маска дала трещину.
— Я понял тебя, — произнёс Император. — Что ж, вольному — воля. Я не держу тебя, хотя ты и присягал мне, и был моим ближним советником. Я надеялся, что ты отдашь свои силы и таланты на пользу Мельина… я ошибался, о чём сожалею. Но неужели, неужели, — прорвало вдруг и Императора, — у тебя в Мельине нет ничего — или никого, за что стоило бы сражаться и умирать?!
Фесс горько усмехнулся.
— Та, ради кого стоило жить и умирать, погибла по моей глупости и из?за моей гордыни. В Мельине нет ни одной живой души, что заплакала бы по мне. Эта душа была здесь, в Эвиале. Теперь её нет, но её тень до сих пор носится где?то на семи ветрах под этим небом. Я не могу уйти, пока она не упокоится. По древнему обычаю, пока не будут убиты убийцы.
Император сердито отвернулся.
— Ты готов тешить свою боль и свою муку, некромант. Ты, похоже, упиваешься ею. В Мельине мириады людей могут оказаться в самом сердце великой бури, если мы не наведем порядок. Или ты забыл, от чего бежали мои предки на Берег Черепов? От чего они пытались спастись, когда слепо шли на стрелы тех же Дану? Или ты думаешь, что Три Зверя под крепостями Радуги — это всё, чем, скажем так, богат Мельин? Ты забыл южные пределы, где до сих пор властвует Ужас? Может, очень даже похожий на здешнюю Западную Тьму… Кто встанет на его пути? Кто вернет моему и твоему роду то, что принадлежит ему по праву?..