— Не погань чести своей, гноме, — сурово остановила его Эйтери.
— Не погань чести своей, гноме, — сурово остановила его Эйтери. — Он, конечно, негодяй… но нам он всё?таки помог. Пусть уходит. Мы ещё встретимся, есть у меня такое чувство. И тогда… — она не менее выразительно тряхнула сумкой с остатками эликсиров.
Когда они наконец расстались, Фесс и Фейруз долго смотрели вслед двум удалявшимся фигурам. Север и Эйтери шагали, не оглядываясь, и сердце некроманта полнилось странной и щемящей грустью — он чувствовал, что больше их никогда не увидит, или увидит, но отнюдь не как друзей, что, пожалуй, даже ещё горше.
А вокруг них кипела жизнь, смуглокожие аррасцы спешили по своим делам, вопили уличные разносчики, нахваливая товар, зеленщики толкали перед собой тележки с разложенными фруктами, травами и какими?то соблазнительно пахнущими жареными кореньями. Почтенные иноземные купцы в сопровождении должной свиты неспешно направлялись куда?то вверх по нешироким уютным улочкам, и навстречу им приветливо улыбались весёлые девчонки с подведёнными сурьмой бровями и на?
крашенными мочками ушей, что, очевидно, считалось здесь признаком высокой моды.
Фейруз долго переминался с ноги на ногу, не решаясь нарушить затянувшегося Фессова молчания. Наконец некромант со вздохом отвел взгляд от того места, где пропали в толпе Север и Эйтери.
— А ты почему остался? — повернулся он к мальчишке.
— Я теперь от Великого Мастера — ни на шаг, — упрямо заявил Фейруз.
— Ни на шаг… — проворчал Фесс. — Второй раз тебе так не повезёт, мальчик. Серые не отступятся. Рано или поздно…
— Тогда, наверное, Великому Мастеру понадобится моя помощь, — бестрепетно заявил Фейруз.
— Дурак, — не сдержался Фесс. — Тебя убьют, а я уже достаточно потерял друзей, чтобы позволять ещё кому?то гибнуть из?за меня.
Фейруз вздохнул — виновато, но непреклонно.
— Я — с вами, Великий Мастер. У вас вон, даже меча доброго — и того нет. Сабля пиратская, какой на свалке только и место. Ни посоха вашего некромантского, ни глефы, ни припасов, ни книг… все у серых осталось. Я ничего стащить не успел… — Он понурил голову, словно ожидая выговора.
Фесс помолчал. Только теперь он вдруг начал ощущать свое постоянное, неизбывное одиночество как?то, по?другому. Здесь, под ярким улыбающимся небом Кинта Ближнего, среди весёлой, буйной зелени, не чувствовать в руках тяжкого посоха с каменным навершием вдруг показалось ему катастрофой. И перестало быть жаль потерянной сумки с конспектами, и даже глефы, что выковали гномы, верного фальчиона — он тоже не жалел. Он был одинок по?прежнему, это да, и даже прилипчиво?верный, как собачка, Фейруз не мог этого изменить, но мрачный невидимый груз словно спал с его плеч. Он начинал многое сызнова, и ему предстояло вновь научиться радоваться солнечному свету.
Некромант невольно усмехнулся. В памяти вставали строчки из землеописательских хроник, читанные им ещё в ордосские времена. Теперь он знал, куда ему податься в этих краях, и не думалось, что отыскать нужное окажется так уж сложно.
— Ты хотел со мной? Ну так пошли!
Они свернули в первую попавшуюся улочку, что вела от порта вверх по склону горы. Улочка оказалась милой, весёлой и чистой, двух — и трёхэтажные дома щеголяли мраморной облицовкой, гирляндами каменных цветов поперёк фронтонов и тому подобными украшениями. Первые этажи были сплошь заняты лавками и лавочками, где продавалось всё, что угодно, со всего света. Султан Арраса был мудр и понимал, что порок выгоднее обложить пошлиной, чем пытаться задавить силой, и потому в этих лавочках, вспоминал Фесс, можно было купить любое снадобье, даже преданное анафеме Святой Матерью, снадобье, погружавшее принявшего его в сладостный сон, полный чудесных видений.
Правда, и сгорали люди от таких удовольствий более чем быстро — когда за год, когда за два…
Хватало и харчевен. Из распахнутых окон соблазнительно пахло — прежде всего, конечно, рыбой, которой были несказанно богаты прибрежные воды Кинта Ближнего. Фесс зашел в первую попавшуюся, достаточно приличного вида, чтобы считать хозяина хоть мало?мальски осведомлённой в кулинарных делах личностью.
Внутри не оказалось обычных для северных таверен огромных общих столов и длинных лавок. Не было и подавальщиц. Дорогу Фессу преградил здоровенного вида детина, хриплым басом потребовавший плату вперёд.
— Это за что же? — насупился Фесс.
— Первый раз у нас, что ли? Заплати, а потом ешь, хоть до тех пор, пока пузо не лопнет! — пояснил детина.
Стояли длинные ряды дымящихся бочек и жаровен, на которых шкворчали жарящиеся рыбы, народ черпал пиво громадными глиняными кружками, посыпал горками рубленого укропа красных вареных раков и вообще радовался жизни как только мог. Порхали раскрашенными бабочками гулящие девицы, выражая всем видом немедленную готовность обслужить клиента хоть прямо тут, в общем зале. Фейруз нервно облизнул губы и отвёл глаза от дерзко выставленных напоказ в низких вырезах платьев прелестей.
Фесс протолкался через жующую толпу к хозяину — смуглому, почти чёрному толстяку с бритым черепом. Трактирщик свободно говорил по?эбински, и вопросу Фесса ничуть не удивился. Обстоятельно и с толком ответив, пригласил «не теряться» и отдать должное его кухне, что Фесс с мальчишкой и не преминули сделать.