— Очень верно замечено, — одобрительно кивнул Этлау.
— Поэтому придётся соглашаться.
— Исключительно правильное решение. — Этлау растянул губы в подобии любезной улыбки. — Не сомневался, что ты придёшь к нему, некромант. Ты не кажешься Мне… фанатиком, навроде тех последователей Салладорца, что кончали с собой, только бы не угодить в плен…
Фесс постарался подпустить в голос побольше цинизма:
— Ты, инквизитор, поставив правильные вопросы, дал на них неверные ответы. Да, я хочу жить. И да, я постараюсь протянуть как можно дольше. Я не слишком надеюсь пережить гнев Тьмы, но несвершившееся не есть свершившееся, не так ли?
— Гм… когда стоишь на эшафоте, несвершившееся имеет обыкновение очень быстро и неприятно становиться свершившимся, — проворчал Этлау. — И, как правило, последствия оказываются необратимыми.
— Что ты от меня хочешь? — как бы со злобой прорычал Фесс. — Да, я не желаю тебе ничего говорить. Но подумал, что прежде чем ты перейдешь к пыткам — а что, если?.. Надежда, как известно, умирает последней.
Фесс тянул время, как мог — он понимал, что, перестав упорствовать, он дал Этлау надежду, но, с другой стороны, почему бы на самом деле не рассказать этому безумцу какой?нибудь подходящий к случаю бред? Например, отправить на другой конец мира, в Синь?И, за неким артефактом, только и могущим «безопасно убить» Разрушителя? И потом спокойно ждать случая, чуда, чего угодно, чтобы вырваться отсюда?
— Я готов тебя слушать, — сказал Этлау. — Только, во имя всего святого, если, конечно, у тебя есть таковое, не надо врать. Тебя это не спасёт.
— Это ещё почему? — как мог надменно поинтересовался Фесс. — Читай ты мысли, тебе не было б нужды прибегать к пыткам. Умей ты отличить правду от лжи, тебе не было б нужды предупреждать меня. Так что, инквизитор…
— Мощь Спасителя просветит меня! — зло прошипел Этлау, прищуриваясь и прожигая некроманта пристальным взглядом. — Я узнаю твою ложь, если будет на то воля Его! А я верю, что Он не может допустить падения Его мира во власть Сущности!
— Вера — дело хорошее, — глубокомысленно заметил некромант. — Не дерзну что?то возразить. Да пребудет каждый с мыслью своей. Слушай. Давным?давно, когда никакой Тьмы ещё не было и в помине, когда ещё одни лишь титаны владели Эвиалом, они, сокрушив тех самых пятиногов, о которых я говорил тебе, изготовили необыкновенно могущественный артефакт…Этлау вздохнул.
— Неужели я так похож на идиота, некромант? Что ты пытаешься мне, как выражаются на рынке, впарить? Хочешь, чтобы я поверил в такую чушь? Не сомневаюсь, ты ещё предложишь мне организовать экспедицию за ним куда?нибудь на край мира, в Синь?И, например? Ты забываешь, что имеешь дело с инквизитором, мой милый. А я привык допрашивать и распознавать ложь не только посредством пыток. Ты разочаровываешь меня, некромант. Я понимаю, Сущность не прощает измен и колебаний, но надо было выбирать с самого начала. Попробуй ещё раз, только теперь уже без вранья.
Фесс помолчал, как бы колеблясь.
— У меня была мысль обмануть тебя, инквизитор, — кто это сказал, что откровенность обезоруживает? Но я на самом деле в безвыходном положении. Открыть тебе тайны Тьмы — страшный конец. Отмолчаться — умереть самому. Признаюсь — в данном случае несвершившееся как раз точно станет свершившимся, причем в наиболее болезненным варианте.
Фесс помолчал, как бы колеблясь.
— У меня была мысль обмануть тебя, инквизитор, — кто это сказал, что откровенность обезоруживает? Но я на самом деле в безвыходном положении. Открыть тебе тайны Тьмы — страшный конец. Отмолчаться — умереть самому. Признаюсь — в данном случае несвершившееся как раз точно станет свершившимся, причем в наиболее болезненным варианте. Мы оба в тупике, инквизитор. И ты, и я.
— Вот как интересно, — сквозь зубы процедил Этлау. — Честное слово, порой мне начинает казаться, будто это я, не ты, валяюсь прикованный к решётке и будто это меня, а не тебя, вот?вот начнут неспешно поджаривать! , — Охотно поясню, инквизитор. — Словесный поединок клонился если и не к победе Фесса, то, во всяком случае, к ничьей. Ничьей, что равносильна победе. — Ты можешь замучить меня до смерти, но тебе это не поможет. Я могу хранить гордое молчание и умереть сам, могу выдать тебе тайну — и встретить такой конец, что сам твой Спаситель заплачет кровавыми слезами Из чего мне выбирать?..
— А мысли об Эвиале тебе в голову не приходят? — ирошипел инквизитор. — О тысячах тысяч ни в чём не Повинных человеческих и не только существ, которых ты Обречёшь Тьме? Для тебя это ничто, Тёмный? Впрочем, Что я спрашиваю, если ты учился у дуотта, да ещё и на факультете малефицистики…
Фесс заставил себя разжать судорожно стиснутые кулаки. Взялся играть роль прожжённого и равнодушного циника — играй её до конца, иначе вообще никогда ничего больше ни сыграть, ни прожить уже не удастся.
— Всех всё равно не спасёшь, — грубо ответил он. — Надо и о себе подумать.
В этом?то и разница меж нами, некромант, — вскинул голову нквизитор.
— Знаешь ли ты, что произошло в Арвесте?
— Несложно догадаться, — заявил Фесс. — Святые братья сбежали первыми, как только поняли, чем дело пахнет…