Рядом оказался Джебе, с натугой поднял тяжеленный,
гак называемый «двойной» арбалет Очень тщательно прицелился. Звякнула тетива, стальная дуга швырнула вперёд полуторалоктевой железный дротик, вонзившийся аккурат в пустую глазницу куббура и погрузившийся по самое оперенье. Из глазницы вновь брызнуло.
Кажется, этого куббуру наконец?то хватило. Тварь жалобно взвыла и, отчего?то припадая на обе передние лапы, потащилась прочь, ни на миг не переставая оглашать окрестности тоскливым, леденящим душу воем, словно оплакивая сама себя.
Это был конец боя. Вслед за куббуром поползла обратно во влажный сумрак джунглей и вся остальная свора. Катапульты били вслед, собирая последний взяток, но твари словно и не обращали на это внимание, точно им всё равно было — жить или умирать. Смерти они, во всяком случае, не боялись.
Джебе вновь хлопнул Фесса по плечу.
— Молодчина, Кэр. Хотел бы я тоже так уметь. Не спрашиваю, где ты так насобачился, но моих людей ты должен учить. Чем больше, тем лучше. Сегодня мы понесли слишком большие потери. Ещё один такой штурм, и у нас не останется людей.
Фесс оглянулся. Наёмники помогали сносить со стены убитых и раненых. Убитых было не меньше семи десятков, почти полторы сотни раненых… Бой и в самом деле дорого обошёлся «Белым Слонам». Сотня Менгира, по сути, перестала существовать.
Мельком Фесс увидел полковника — судя по лицу командира «Белых Слонов», он только что похоронил всех до единого любимых родственников.
— Вот Лаэда, командир, — окликнул полковника Джебе. — Ты хотел видеть.
В полку «Белых Слонов», как и вообще в Вольных ротах, не было принято обращаться на «вы» даже к старшим по званию.
Полковник остановился перед Фессом. И протянул руку — сухую и жесткую, всю в буграх оставленных бесчисленными эфесами мозолей. Командир «Белых Слонов» заслужил своё право приказывать не подкупом и взятками, подобно легатам и трибунам имперских корпусов.
— Мои благодарности, Кэр. — Пожатие было крепким, взгляд полковника — открытым и полным признательности. — Считай, первую нашивку и первый мешочек золотых ты заслужил. Небеса и подземелья, хотел бы я иметь хотя бы десяток таких, как ты! Мы передушили бы этих тварей в их гнёздах! До стены дошла бы только мелочь, с которой справились бы и новобранцы. — Полковник отвернулся от Фесса, окинул взглядом окруживших их солдат — мрачных, покрытых кровью и потом. — Благодарю за службу, молодцы! Дело сделано, уходим домой. Теперь самое меньшее неделю никто не сунется. Я пошлю весть султану, тройные боевые всем, кто дрался сегодня на стенах, и по шесть окладов раненым.
Наёмники ответили своему командиру дружным восторженным рёвом. Оставив небольшой отряд, главные силы «Белых Слонов» двинулись в обратный путь. Фейруз не отходил от Великого Мастера, глаза мальчишки сияли — он вновь воочию убедился в могущественности Тёмного Пути. Но обратиться к Фессу он смог не сразу. Мало кто из наёмников не счёл своим долгом подъехать к некроманту, огреть по спине и по плечу, предложить выпить по возвращении, отправиться к девочкам, сыграть в карты, словом — разделить с той или иной компанией нехитрые солдатские удовольствия.
— Великий Мастер… почему вы не пустили в ход магию? Ведь тогда всех этих страшилищ бы как ветром сдуло…
«И люди остались бы живы», — мрачно подумал про себя Фесс.
— Нельзя было, Фейруз. Это не главный наш бой, когда нельзя себя жалеть. Этлау и его псы мигом окажутся на следе. Мы пока ещё не готовы встретить их лицом к л. ицу.
«И невесть когда будем готовы», — добавил некромант опять же про себя.
— Сильная магия требует своего противовеса. Змеиные леса полны вражьим чародейством. Я пока ещё не разобрался, как ему противостоять, — добавил Фесс, стремясь утешить разочарованного мальчишку. — Но ты не думай, если всё будет хорошо…
Фейрузу даже не надо было дослушивать — он немедля просиял от радости…. Обратно ехали весело, несмотря на потери. Неведомо как, но весть о том, что «Белые Слоны» бьются со штурмующими стену тварями, успела разнестись по пограничным фермам. То тут, то там возле тракта наёмников встречали запряжённые меланхоличными осликами тележки, и фермеры наперебой совали солдатам горячий хлеб, душистые хрусткие овощи — погрызть дорогой, лился ароматный квас из здоровых глиняных корчаг.
То тут, то там возле тракта наёмников встречали запряжённые меланхоличными осликами тележки, и фермеры наперебой совали солдатам горячий хлеб, душистые хрусткие овощи — погрызть дорогой, лился ароматный квас из здоровых глиняных корчаг..
Показались и женщины — многие наёмники имели подруг среди местных. Кто?то прыгал и визжал от радости, увидев дружка среди возвращающихся воинов, кто?то, напротив, прятал лицо в ладонях и разражался рыданиями, не встретив того, кого искал взглядом в шеренгах уцелевших.
К тому моменту, когда «Белые Слоны» достигли своего главного лагеря, обочины дороги оказались заполнены плотной толпой. Царило самое настоящее ликование. Наёмники гордо показывали зевакам отсечённые лапы или клешни тех тварей, что успели взобраться на стену и были прикончены уже на парапете. Смуглые девушки бросали цветы под копыта неспешно шагающих лошадей. Над лагерной кухней плыл дымок — там спешно готовились к пиру.