— В Октавианскую ночь моему сыну посчастливилось познакомиться с Ричардом Окделлом. Он его представил герцогу.
— Удивительно…
Удивительно или нет, но это правда. Проверяй, хоть упроверяйся!
— Создатель услышал мои молитвы, — проникновенно произнесла Луиза. — Ваше величество, я — мать! Я так мечтала, чтоб мои дети… пробились в жизни.
— Я понимаю, — вздохнула королева, — что бы ни случилось с нами, наши дети должны быть счастливы. Ваш сын не говорил, где сейчас юный Окделл?
А ты не знаешь? Но хочешь знать, очень хочешь. Для этого ты меня сюда и затащила. Для этого и для того, чтобы проверить, чья я собака. Луиза давно решила, что она — сумасшедшая мамаша, которой повезло протащить дочку ко двору.
Луиза давно решила, что она — сумасшедшая мамаша, которой повезло протащить дочку ко двору. Такую легко обдурить, купить, запугать, на худой конец, а потом использовать. Вот пускай и попробуют подоить кошку. Госпожа Арамона с обожанием уставилась на ее величество и сообщила:
— Герард говорил, что герцог Окделл уехал по поручению своего господина. Кажется, в Агарию, а потом он проследует в Ургот.
Про Ургот Герард ничего не говорил, и вообще с исчезновеньем Ричарда что-то было не так, но об этом королеве знать незачем.
— Он пишет сестре?
— Герцог Окделл не знает, что она покинула Надор…
— Тем не менее герцог Алва поселил гостью в своем доме?
— Ваше величество. — Ну почему она за сорок с лишним лет не научилась краснеть, как бы это пригодилось! — Я… Айрис Окделл никогда не уронит честь семьи.
Не уронит она, как же… Просто герцог поднимать не стал, зачем ему такое счастье?
— О да, — закатила глазки Катарина Ариго. — Окделлы — это Окделлы, хотя Айрис повела себя неблагоразумно. А вы, Луиза, что вас заставило взять на себя заботу о столь своенравной девице?
— Его светлость… У него Герард, а Селина… Иначе она бы никогда не стала фрейлиной…
— Стала бы, — твердо сказала Катарина Ариго, — если б вы написали мне. Но я понимаю вас. Разумеется, вы благодарны герцогу Алве.
— Ваше величество!
— Луиза, — королева остановилась, — нам пора возвращаться, а я… Я до сих пор не сказала, что должна. Леонард Манрик… Я заметила, как он смотрит на вашу дочь.
Смотрит. На обеих. На Айрис как на знатную невесту, на Селину как… Как мужчина. Но рыжий капитан никогда не заденет Ворона, а Селине он и через порог не нужен.
— Селина — разумная девушка.
— Конечно, — королева снова сжала руку Луизы, — но Манрики — страшные люди.
Тебе, может, и страшные, но с чего ты, голубушка, о них заговорила? Не с того ли, что на первый раз хватит? Навязанная тебе уродина не врет и думает только о своем выводке. Теперь надо подумать, какой от нее может быть прок. Надо расчувствоваться… Дура, она не только краснеть, она и слезу пускать не умеет… Тоже мне придворная дама! Луковицу с собой, что ли, носить, так ведь пахнуть будет.
— Ваше величество… Берегите себя.
— Зачем? — подчерненные ресницы дрогнули. — Мои братья мертвы, мои дети не со мной… Их учат меня ненавидеть.
— Отчаянье — величайший грех! — воскликнула Луиза, благословляя маменьку, вколотившую в головы дочерей «Книгу Ожидания». — Помните, за темной ночью приходит рассвет.
— Если пережить ночь, — закатила глаза королева, — но… Но вы правы, Луиза. Я буду думать о весне и о Рассвете…
Глава 5
Оллария
«Le Huite des B?tons & Le Chevalier des Deniers & Le Sept des ?p?es» [43]
1
Его высокопреосвященство не был военным. Дораки вообще воевали редко: то ли Создатель, то ли Леворукий в придачу к неплохой голове дал им слабое сердце. Водить армии и махать шпагой Квентин мог разве что в мечтах, но отсутствие возможности не мешало восторгаться изяществом чужих решений. То, что сделал Рокэ, было безукоризненно со всех точек зрения, единственным недостатком кампании была ее стремительность. Сильвестр в который раз перечитал сначала депешу Первого маршала, потом письмо Фомы и напоследок донесение фельпского прознатчика. Как вовремя он послал приказ, предписывающий Ворону после полного разгрома бордонско-гайифской армии и освобождения Фельпа отправиться в Урготеллу.
Алва просто невозможен! К Дараме он заявился в чудовищном меньшинстве, а в Фельп и вовсе отправился чуть ли не в одиночку. И все равно разгрыз бордонский флот, как орех. Надо полагать, больше Капраса удивились только дуксы. Вряд ли, вручая приезжему маршалу всю полноту военной власти, они рассчитывали на столь стремительные победы. Кардинал с усмешкой глянул на три письма. Разумеется, самым коротким было послание Ворона.
«Ваше Величество, — лаконично сообщал Первый маршал, — по прибытии в Фельп я, по настоянию совета дуксов, принял на себя командование гарнизоном города и его флотом. Моим первым шагом стало сооружение разборных малых галер, с тем чтобы собрать их за пределами блокированного залива и вывести в тыл окружающей Фельп эскадре.
В 12 день Топаза (Летних Ветров) был дан бой, завершившийся полной победой. В результате осаждающая город армия с моря заблокирована фельпским флотом, а на суше зажата между Веньянейрой и внешними укреплениями Фельпа. Находящихся в распоряжении маршала Карло Капраса сил недостаточно для того, чтобы взять город, а отступление через Веньянейру невозможно. Полагаю, что в течение месяца Капрас капитулирует, вероятно, предварительно предприняв несколько демонстративных штурмов. Никакой действительной угрозы Фельпу и Урготу его армия не представляет.