— Господин Первый маршал, — комендант Олларии укоризненно покачал головой, — возьмите себя в руки.
— Идите, Люра, — прикрикнул Альдо. — И действуйте. С Первым маршалом Талигойи я как-нибудь договорюсь.
2
— Я хочу, чтобы о казни объявил ты.
— Ну уж нет. Пускай сей подвиг возьмет на себя граф Килеан-ур-Ломбах.
— Не лезь на рожон, — нахмурился Альдо.
— Люра сделает то, что нужно, но он не Первый маршал Талигойи и никогда им не станет. Он будет командовать казнью, но замещать меня придется тебе. Понимаю, что противно, но нам нужны деньги.
— И пока я буду смотреть, как рубят голову Фердинанду Оллару и дюжине негоциантов, ты пойдешь к разумной вдове?
— Не могу сказать, что я в восторге от твоих шуток, но я понимаю…
— Закатные твари, ну почему, когда ничего не понимают, через три слова на четвертое талдычат «понимаю, понимаю, понимаю…»?!
— Хорошо, — не стал спорить принц, — я тебя не понимаю, но мне надо, чтоб ты понял меня. Мне нужны жизнь, корона и деньги, но карты легли так, что без денег не будет короны, а без короны — жизни. Можно сколько угодно жалеть о том, что мы полезли в это болото, но назад дороги нет. С этим ты согласен?
— С этим согласен.
Самое мерзкое, что сюзерену эта игра нравится. Еще бы, так весело: Манрик надул Колиньяра, гоганы — Манрика, Симон — гоганов, а умный Ракан прикончит Симона и получит все и луну из лужи.
— Идем дальше. Нам нужно выиграть время и избавиться от гоганов. Выгнать их прихвостней мы не можем, открыто убить — тем более, за ними стоят войска. Неужели тебе мало одного Люра и ты хочешь еще дюжину?
— Я предпочел бы не иметь ни одного.
— Обещаю, что граф Килеан-ур-Ломбах не нарушит фамильной традиции и кончит быстро и плохо, но сейчас он мне нужен. Пусть избавит нас от своих собратьев. Ты согласен, что нам гоганская свора не нужна?
Обмануть гогана может только гоган. Сколько раз они с сюзереном принимались хитрить в надежде уколоть ежа, и ни к чему хорошему это не приводило. Конечно, Люра не им чета, если он Манрика облапошил, то и с правнуками Кабиоховыми может справиться.
— Робер, — в голосе Альдо послышалось раздражение, — ты можешь предложить что-то лучшее?
— Нет, — честно признал Эпинэ, — не могу. Альдо, ты понимаешь, до чего мы докатились?
— Если я скажу «понимаю», ты начнешь кусаться.
— Я уже начал. Альдо, я выхожу из игры, с меня хватит. Фердинанд — ничтожество, но ваша затея марает не его, а нас.
— Хорошо, — сюзерен оттолкнул стакан. — Тебе мои затеи поперек горла, это я действительно понимаю. Забирай своих южан и убирайся в Эпинэ. Ричард уже взрослый, справится.
— Ты хочешь затащить мальчишку под эшафот?
— Ричард Окделл не мальчишка, а Повелитель Скал. И потом, должен же я верить хоть кому-то. Проклятье, этот жирный заяц все-таки нас рассорил! Вот пусть за это и сдохнет. Подумаешь, голову отрубят, да его за это четвертовать мало!
— Ты его убиваешь не поэтому.
— И поэтому тоже. Робер, неужели все так и кончится? Дружба, надежды, совесть — все?! Я останусь править ызаргами, ты запрешься у себя на юге, а что потом? Все, что мы сделали, мы уже сделали, если сейчас отступиться, все будет зря. И Рихард с Анатолем, и твои бириссцы, и даже Мупа…
— Альдо! — Вот так Леворукий и получает души. — Ты прав, мы зашли слишком далеко, а Фердинанд не стоит нашей дружбы. Пусть будет так, как ты хочешь, хотя…
— Хотя тебе это не нравится. Мне оно тоже не нравится, и хватит об этом. Симон берется за дело, вот пусть и плавает в дерьме, а я не желаю думать, что жрут ызарги. И тебе не советую. Главное, мы будем свободны, а грехи замолим потом. В старости.
Глава 10
Окрестности Олларии
«Le Roi des B?tons & Le Huite des ?p?es & Le Roi des ?p?es» [121]
1
Люра успел все: возвести эшафот, согнать людей, найти и подогнать по фигуре маршальский мундир, пока еще олларский: черно-белый с алой перевязью наивернейшего рыцаря ее величества.
Верхом на роскошном белоснежном линарце маршал и граф выглядел безупречно, так безупречно, что казался ненастоящим. Да он и был поддельным, как и все остальное: титулы, звания, клятвы, преступления, милосердие… Все, кроме скорой смерти настоящего короля.
— Монсеньор, не желаете? — Никола Карваль с красными, ввалившимися глазами вытащил видавшую виды флягу с летящим аистом. Робер уже пил из нее. У оврага в лесу Святой Мартины.
— Благодарю, капитан. Не поможет.
— Монсеньор, у нас нет другого выхода.
— Я знаю, — какое странное облако, похоже сразу и на птицу, и на двухголового коня.
— Оллар не может остаться в живых, но его кровь на Ракане и его собственных предателях, а не на нас. Зато Эпинэ получит свободу и мы скоро вернемся домой. Монсеньор, подумайте о том, сколько нам предстоит сделать! Наши дети вырастут счастливыми и гордыми. Все, что мы делаем сейчас, мы делаем ради них!
— Не сомневаюсь.
Сколько можно убеждать себя, что другого выхода нет? Сколько можно надеяться, что эта подлость — последняя, без нее не обойтись, зато потом ты выйдешь на бережок и станешь пастись, отгоняя хвостиком мошек?! Не будет ни бережка, ни травки, только Закат. Сначала в этом мире, потом — в ином.
Тропка, на которую они с Альдо вступили в гоганском трактире, завела туда, куда и должна была завести, — в трясину. Они бьются, как провалившиеся в болото мулы, с каждым рывком увязая все глубже в грязи и крови. Никола и Альдо этого не видят: одному застит глаза «великая Эпинэ», другому — корона. Им можно позавидовать. Или пожалеть — одно другого стоит.