— Желает, — Робер на всякий случай прижал Клемента рукой, еще побежит здороваться, а у женщин с крысами как-то не ладится, — принеси вина и сыра.
Вица стрельнула глазками и убежала. Его крысейшество, сообразив, что все идет как надо и скоро здесь будет еда, успокоился и принялся чистить усы, то и дело задевая Робера по щеке. Иноходец ругнулся, снял пискнувшего приятеля с плеча, водрузил на стол, а сам сел в кресло, рассматривая резные фигурки, покрывавшие огромный буфет, — в Алате обожали резное дерево.
— Ваше вино, — Вица подошла ближе, чем было нужно, — ее даже Клемент не испугал. Девушка явно ждала, что ее шлепнут или ущипнут, но Роберу этого не хотелось, по крайней мере сейчас. Талигоец сам налил себе вина и сунул Клементу под нос изрядный кусок сыра. Вица не уходила.
— Что еще желает гици?
Уважающий себя дворянин тут же бы и показал, что он желает, но нынешним утром Роберу никакие девчонки не требовались. Талигоец нахмурился, припоминая какую-нибудь шутку, но его выручил толстый Янош, исполнявший в Сакаци обязанности старшего слуги.
— Сударь, — усы толстяка и те показывали, что он нипочем бы не помешал господину тискать девчонку, когда б не крайняя нужда, — прощения просим.
— Что такое? — с готовностью откликнулся Робер.
— Тут дело такое… Гость приехал, а хозяйка не вставали… И гици Альдо не вставали… А гость не нашенский, мало ли…
— Что за гость?
— Лошадь лучше не придумаешь, а сам дерганый.
— Хорошо, я с ним поговорю, — Робер поставил бокал и взглянул на крыса. Клемент, выбирая между дружбой и сыром, на сей раз предпочел сыр, и Робер его не осуждал. Тем более в закрытой комнате приятелю ничего не грозило. Иноходец хмыкнул и вышел.
— Янош!
— Слухаю, гици.
— Янош, а на что вам тут столько кошек?
— И, гици… То не мы разводим, а они плодятся. Ну и ладно! В дверь кошка, нечисть в окошко… Сколько лет прошло, все путем, а нет-нет да и припомнишь. Особливо к осени.
— А что такое?
— Йой, — усы значительно встопорщились, — жуткое дело было. Но давно, четыреста годков тому, никак не меньше. Аполку, гицу тогдашнюю, полюбовница хозяйская извела, а та вернулась и такого наворотила… Да вы у хозяйки спросите, она знает.
Надо и впрямь спросить, забавно все-таки.
— Робер!
— Во имя Астрапа, Дикон! Откуда?!
4
— Дикон? Откуда?! — Робер Эпинэ смотрел на Ричарда и не верил своим глазам. Дик тоже не верил, что наконец нашел своих.
— Робер, я…
— Потом! — сильные руки сграбастали юношу за плечи. — Янош, позаботься о лошади герцога Окделла. Дикон, ты голоден?
— Нет, не очень…
— Врешь ведь, — улыбнулся Робер.
Он был рад, очень рад, но что он скажет, когда узнает правду?
— Робер, случилось столько всего…
— Не сомневаюсь, но у нас будет время поговорить. Пошли!
Замок Сакаци был большим и красивым. Наверное. Потому что Дик смотрел по сторонам и ничего не видел. Он снова был у Барсовых Врат со сломанной шпагой против бириссца в кольчуге, ночь раздирали алые сполохи, рвался порох, кричали и ругались люди, а потом раздался выстрел, и из багрового сумрака вышел Мишель Эпинэ, оказавшийся на самом деле Робером, единственным уцелевшим сыном маркиза Мориса. Они расстались, не надеясь на встречу, но встретились. У горы Бакна. Это было неожиданно и страшно — связанный пленник, хищные чужие лица, подступившая к горлу тошнота, резкий окрик эра, решение бежать, оказавшееся ненужным, торопливый прощальный разговор… И вот новая встреча, самая счастливая. Была бы счастливой, если б ни его, Дика Окделла, слабость и глупость.
— Робер, ты не знаешь… Что сейчас в Олларии?
— В Олларии? — Эпинэ резко остановился и внимательно посмотрел на Дика. — Это ты меня спрашиваешь?
— Я… Я сейчас из Агариса. Я не знал, что вы уехали, не сразу нашел…
— Понятно. И как ты нас отыскал?
— Мне помог барон Хогберд.
— Он тебе понравился?
— Ну…
— Не понравился и правильно сделал. Хогберд — редкая сволочь, надеюсь, ты ему ничего не рассказал?
— О чем?
— Откуда мне знать.
— Я просто сказал, что ищу Альдо Ракана.
— Не меня?
— Ну… Я боялся повредить твоим родичам.
— Эпинэ уже ничто не повредит, — махнул рукой Робер. — Заходи, располагайся. Здесь я живу.
В окна вцепился дикий виноград, на ковре валяется раскрытая книга, постель сбита, у изголовья — бутылка вина. В кабинете Рокэ тоже были вино и книги. И еще гитара…
— Садись, кому говорят! Значит, ты все-таки удрал?
Если бы! Он приехал на деньги Ворона и на его лошади, у него в порядке все бумаги, он путешествует по поручению Первого маршала Талига.
— Я не удирал. Хотел, но…
Робер ждал ответа. Дик, оттягивая разговор, зачем-то полез в карман и нащупал треклятое кольцо. Его надо вернуть, никуда не денешься. Юноша вытащил перстень и протянул Иноходцу.
— Что это? — Робер с неподдельным удивлением смотрел на алые искры.
— Это… Это твое… Перстень Чести рода Эпинэ, он сделан еще при Раканах, — Дик нажал золотой зигзаг, кольцо открылось. — Тут был яд. Если женщина рода Эпинэ вела себя недостойно…
Робер молчал, и Дик осторожно положил кольцо на стол. Страшная вещь.
— Я не слышал, чтобы кто-то из моих родичей поил женщин отравой, — тихо сказал Робер. — Я вообще не слыхал, чтоб в нашей семье водились отравители. Дураки, это да, это бывало, но отравители…