— Добрый вечер, ваше величество. Простите, что отрываю от столь благочестивого занятия.
Катарина Ариго чуть шевельнула рукой, прерывая дурацкие излияния.
— Я слабая женщина, сударь, и не могу помешать вам и вашим спутникам войти.
— Ваше величество, я буду краток. Мне известно, что вы ночью написали четыре письма. Я доподлинно знаю, что эти письма при вас, и прошу их показать.
— Вы делаете успехи, маршал. Из вас получился отменный тюремщик.
— Благодарю, ваше величество. Покажите письма. Если они не несут в себе ничего предосудительного, я распоряжусь незамедлительно доставить их адресатам.
Закатные твари, какие у всех рожи, в гробу и то веселее.
— Благодарю за заботу, но я не писала никаких писем.
— Ваше величество, не следует скрывать то, что скрыть невозможно. Ночью вы зажигали свечи, а в вашем бюваре недостает четырех листов.
— Вот как? — приподняла бровь королева. — После того как вы пересчитали мои сорочки и чулки, вы взялись за листы бумаги. Если бы вы не были тюремщиком, маршал Манрик, вам следовало бы стать лавочником или ростовщиком. Подсчеты у вас в крови, так же как у Алва и Савиньяков — война.
— Я исполняю свой долг перед моим государем. — Лицо Манрика начало багроветь. — И я не уйду, пока не получу то, за чем пришел. Отдайте мне письма, или я буду вынужден прибегнуть к обыску.
— Вы намерены превратиться в уборщика? — пожала плечами Катарина Ариго. — Что ж, приступайте. Не сомневаюсь, вы не забудете получить плату за поденную работу. Селина, дитя мое, смени графиню Рокслей.
В спальне, гостиной, приемной шуршало, звякало, шелестело, но королева Талига не отрывала взгляда от золотистой головки, склоненной над Книгой Ожидания. Селина читала о видениях святого Адриана, откровениях блаженного Леонида, Иоанновых дикреталиях, читала, пока капитан Личной королевской охраны не захлопнул последнюю шкатулку и не навис над столом.
— Мы осмотрели комнаты, — Леонард Манрик изо всех сил старался казаться спокойным, но веко у него подергивалось, а лицо пылало, — и не нашли никаких писем. Теперь я должен подвергнуть личному досмотру сначала ваших дам, а потом и вас.
— Должны? — Катарина говорила очень тихо и очень спокойно. — Знает ли об этом долге наш супруг?
— Его величество снабдил меня чрезвычайными полномочиями, — Манрик слегка поклонился. — В Эпинэ зреет бунт, сударыня, а связи вашего величества с мятежной провинцией общеизвестны.
— Зреет бунт? — переспросила королева. — Этого следовало ожидать, и это только начало…
— Вы угрожаете? — рыжий маршал подобрался, словно охотничья собака.
— Кому я могу угрожать? — покачала головой Катари. — Тем более в моем нынешнем положении. Но вы правы, я родилась в Эпинэ, и я ее знаю. Провинцию взбунтовали вы с Колиньярами, вернее, ваша глупость. Эпинэ — породистая лошадь, она не потерпит дурного седока и не позволит возить на себе бочки с нечистотами.
— Эпинэ будет возить то, что следует, а мне нужны письма! Даю на размышление пять минут, нет, минуту!
Сорвался, сейчас ногами затопает, как покойный супруг.
— Эпинэ будет возить то, что следует, а мне нужны письма! Даю на размышление пять минут, нет, минуту!
Сорвался, сейчас ногами затопает, как покойный супруг. Закатные твари, да он мокрый, как утка! Чего доброго, удар хватит. И поделом, но обыск… Ладно, Катарина не помрет, а она тем более — задерут юбку, им же хуже, но девочки!.. Рыжий мерзавец положил глаз на обеих. А может, обыск — повод? Нет, Манрикам не до женщин, им главное — не подавиться Талигом. Голову они проглотили, но до хвоста далеко…
Рыжий маршал громко щелкнул часами.
— Время истекло, ваше величество. Я последний раз предлагаю отдать письма.
Королева резко вскинула голову, она смотрела не на Манрика, а на пришедших с ним офицеров и чиновников, и те один за другим краснели и опускали глаза. Леонард дернул щекой, он был красней свеклы. Если б не Селина с Айрис, это было бы хоть и мерзко, но смешно. Луиза поймала взгляд графини Рафиано. Толстуха едва заметно подмигнула, и Луиза опустила глаза. Личный досмотр так личный досмотр! Графиня Рафиано — жена экстерриора, а язычок у нее не хуже, чем у отсутствующего супруга.
Капитан Личной королевской охраны поклонился.
— Ваше величество, соблаговолите проследовать в будуар.
Обошлось. Решил начать с королевы. Может, ей же и закончат? Письма наверняка за корсажем.
— Королева Талига не может уединиться с мужчиной, — равнодушно произнесла Катарина Ариго.
— В таком случае… В таком случае…
Графиня Рафиано с силой толкнула столик, на котором стояла здоровенная дриксенская ваза, расписанная фруктами и цветами. Наследие Алисы шмякнулось об пол, разлетевшись на сотни кусков. Грохот остановил бы багряноземельского носорога. Но не Манрика.
Катарина рванула цепочку на шее, ее лицо было белее платья.
— О да, — хмыкнул Манрик, — самое время падать в обморок. Впрочем, обыску это не помешает, напротив…
Дальше Луиза ничего не поняла, не успела понять. Между Катариной и Манриком возникла Айрис Окделл. Раздался громкий шлепок, голова маршала странно дернулась, а юная герцогиня прошипела: «Навозник».
— Вы за это поплатитесь!
Из носа Леонарда хлынула кровь — Айрис Окделл была не киской, а лошадью и била не лапкой, а копытом. Хотя из носа могло и само потечь. От напряжения.