Эпинэ перевернул рисунок с барсом, разделил белый лист на две половины и написал:
«1. Золотой Договор обойти нельзя.
2. Регулярная армия не справится с летучими отрядами.
3. Барсовы Врата неприступны.
4. Семь тысяч не победят сто тысяч.
5. Лиса нельзя перехитрить».
Он сам не знал, зачем это делает. Скорей всего, чтобы отвлечься. Занятный вышел реестр… На первый взгляд написанное КАЗАЛОСЬ неоспоримой истиной, но не являлось таковой. Ворон сумел проскочить между невозможным и невероятным, а что бы сделал Повелитель Ветров, угоди он в ту же ловушку, что Повелитель Молний?
Отступать через мятежные графства глупо, потому что Манрик ждет именно этого. До Надора поздней осенью не дойти — они замерзнут и утонут в той же Ренквахе, и кто сказал, что южане соизволят пойти на север, а север присоединится к бунту. В Варасте мятежников по головке не погладят, да и как прикажете переправляться через Рассанну? В Алат и Агарию дорогу перекроют. Наверняка уже перекрыли, и опять-таки туда идти через всю Эпинэ, а затем прорываться через позиции Кортнэя. Мон-Нуар? Спасибо, только Гальтары ему и не хватало!
Что ж, раз все остальное отпадает, остается юго-запад.
Мон-Нуар? Спасибо, только Гальтары ему и не хватало!
Что ж, раз все остальное отпадает, остается юго-запад. Если повезет, они доберутся до побережья и разыщут контрабандистов. Но кораблей на всех не хватит… выходит, бросить армию, а самому с сотней-другой сообщников в Агарис? К Хогберду под хвост?! Так, а если… Робер сжал ладонями виски, уже понимая, что сделает, и пусть будет, что будет! Он собирался к Эмилю? Он к нему и пойдет, но не один. На границах с Урготом лишь таможенные заставы, армиям там делать нечего, а Манрик помрет — не догадается, что Иноходец удирает под крылышко к Ворону.
Итак, он даст бой. Достаточный, чтобы герои растеряли половину перьев. Затем он повторит старый маневр Рене: конный арьергард, увлекая за собой «победителей», отступит на Агарию, а основные силы тайно свернут к Эр-При. Когда арьергард отойдет достаточно далеко, составляющие его эскадроны рассеются в марикьярских холмах, оставив Манрика с носом, а конники поодиночке рванут на соединение с армией.
Самым трудным будет не утонуть в грязи и заставить дураков сдаться. Что ж, придется стать предателем. Он скажет, что ведет армию к морю, чтоб отплыть в Агарис, а сам… Пошлет весточку Эмилю, пусть встречает! Это единственный способ сохранить и Эпинэ, и большую часть своей армии, а что будет с ним, это уж как Леворукий пожелает.
Робер пнул оброненный мэтром-как-его-там кубок и вышел в бывшую дедову приемную, где стоял неописуемый галдеж. Воинство Эпинэ жаждало поквитаться с Олларами за сожженный город. Повелитель Молний окинул тяжелым взглядом «мстителей», сдерживая рвущиеся наружу слова — злые, горькие, запоздавшие.
— Мы дадим бой, — твердо произнес Эпинэ. — Пускать эту сволочь в Эпинэ нельзя. Нужно идти им навстречу…
— Монсеньор! — от избытка чувств Сэц-Ариж едва не задохнулся. — Монсеньор!! Мы победим или погибнем!!!
Глаза Жильбера сияли, он был в полном восторге. Несчастные казароны тоже радовались и кричали про конский навоз, в который втопчут врагов. Кем надо быть, чтоб гнать этих дурней на смерть? Что за глупые вопросы. Штанцлером надо быть. Или Адгемаром. Или Хогбердом. Тварей, для которых свое корыто — все, чужая жизнь — ничто.
— Тише, теньент, — улыбнулся Робер, — разумеется, мы победим, но совам и кошкам об этом знать не обязательно.
5
Виконт Валме находился в полной гармонии с окружающим миром и особенно с креслом, камином и горячим вином. Праздник удался, и никакие скрипки его не испортили. Если имениннице нравятся допотопные кошмары, нужно терпеть.
— Рокэ, — окликнул виконт, и сидевший у камина герцог поднял голову, — а если б вас попросила спеть Елена, вы бы тоже отказали?
— Я же говорил, что не делаю различия между женщинами, — поднял бровь Ворон. — Я не пел для «пантер», так зачем мне петь для принцесс?
— И жениться вы тоже не намерены?
— На ночь глядя? — зевнул Ворон. — Нет, не намерен… Кстати, Марсель, я вам задолжал вечеринку. Еще в Фельпе. Не желаете как-нибудь составить мне компанию?
— А меня будут рады видеть?
— Почему нет? — Ворон вновь занялся камином. Его очередной любовницей стала жена престарелого алатского посланника. Госпожа Евгения Ругьяди ходила в лиловом и благоухала померанцами и полынью. Непривычно и красиво, она вообще знала толк в благовониях. И в мужчинах.
Мечты о прекрасной даме были прерваны отнюдь не прекрасным кавалером. Дядюшка Франсуа был в стеганом ночном халате и колпаке, но желание хихикать у Марселя пропало при первом же взгляде на побледневшую физиономию. Дипломат, не дожидаясь приглашения, налил себе вина, залпом осушил стакан и требовательно взглянул на Рокэ:
— Герцог, что вы знаете?
— Многое, — признался Алва, — у меня для нашего времени вполне сносное образование.
— Я говорю серьезно.
— Разумеется, — Алва пошевелил угли в камине, — большинство дипломатов иссушающе серьезны. Впрочем, вы держите неплохого повара, значит, ничто человеческое вам не чуждо.
— Вы хотите, чтобы я первым произнес ключевое слово? Извольте. Что вы знаете о покушении?