— Надеюсь. Покаяния — удел ничтожеств. А теперь отправляйся к Скварца. Пусть Валме проводит госпожу в дом ее родителей и возвращается в палаццо Сирен. И не забудь объяснить, что делать, когда приходят выходцы.
— Слушаюсь, монсеньор.
Герард убежал, Алва по своему обыкновению провел руками по глазам. Подошел стражник и бестолково затоптался на месте, явно не решаясь тревожить столь блистательных особ.
— Готово? — ровным голосом осведомился Рокэ.
— Так точно.
— Что ты об этом думаешь?
Стражник выпучил глаза — пытался понять, шутит чужак или и впрямь спрашивает.
— Я, кажется, задал вопрос.
— Сглазили, — выпалил вояка, — как есть сглазили…
— Логично, — кивнул маршал, бросая бедняге золотой. — Ладно, иди. Такое дело надо запить. Только не благодари, ненавижу…
Стражник пулей бросился назад.
Рокэ Алва замолчал, прикрыв глаза и подставив лицо заходящему солнцу. Если б не талигоец, капитана Джильди теперь бы тоже искали и не могли найти. Алва знает больше, чем говорит, много больше.
— Монсеньор, — Луиджи почувствовал, что голос его дрогнул, — что это было? Что с Муцио, с этой коровой? Где они?
— Насчет Муцио я своего мнения не изменил, — талигоец пожал плечами и вновь занялся цветком. — Где Зоя Гастаки — не знаю.
— Знаете!
— Нет, — отрезал Алва.
— Разрубленный Змей!
— И он тоже, — Алва отбросил измятые бархатцы, блеснули синие молнии. И почему только Леворукого рисуют зеленоглазым?! — Я не демон и не святой, капитан Джильди! От того, что я расколотил «дельфинов» и прочел с полсотни старых летописей, я не престал быть человеком, а человек не в состоянии знать все. То, что очевидно мне, должно быть очевидно и вам, а мне очевидно, что есть вещи, которые мы уразуметь не в состоянии. Похоже, мы угодили в сказку, причем препаршивую. Вам с вашими кошмарами, Луиджи, я бы посоветовал ночевать на галере. Живая вода — хорошая защита. Лучше только огонь, по крайней мере так считалось в древности. Будем надеяться, это правда.
Только надеяться?! А если оборотней не остановят ни огонь, ни вода? Уж лучше камень на шею и в воду, чем вообразить себя крысой или позволить себя утащить.
— А если это не так? — Закатные твари, что за чушь он несет, сколько ему лет, двадцать восемь или пять?! — Если это не те… не то, что приходило к Герарду?
— Поживем — увидим. — Лицо герцога ничего не выражало. — Но я склонен верить нашим предкам. Они боялись закатных тварей, но при этом умели от них защищаться. Мы потеряли страх, а с ним вместе и оружие. Что ж, придется ковать его заново. Как — не знаю! Нужно ловить по деревням сумасшедших старух, копаться в старых сказках.
— Но вы ведь копались…
— Чего от скуки не сделаешь, — Алва коротко засмеялся и поднялся. — Но я охотился на крупную дичь, оборотни на лошадях меня не занимали. Видимо, зря, потому что Зверь, в отличие от мелкой погани, сидит тихо.
ЧАСТЬТРЕТЬЯ
«КОЛЕСНИЦА» [55]
При некоторых обстоятельствах, точно так же как при некоторых болезнях, помощь со стороны может иной раз только повредить.
Требуется большая проницательность, чтобы распознать те случаи, когда она опасна.
Требуется большая проницательность, чтобы распознать те случаи, когда она опасна.
Франсуа де Ларошфуко
Глава 1
САКАЦИ
«Le Chevalier des ?p?es & Le Deux des Deniers & Le Sept des ?p?es» [56]
1
Еще не старый витязь в молодецки расстегнутом полушубке попирал ногой убитого медведя. Сзади толпились свитские, крутились собаки, белел заснеженный лес. Было трудно поверить, что больше звериной травли, доброго вина и смазливых поселянок лихого охотника занимали другие игры. Игры, в которых алатский господарь Балинт обставил и императора Гайифы, и короля ныне исчезнувшей Уэрты. Эти игры назывались политикой, и Робер Эпинэ их ненавидел еще больше войны, хотя больше всего ненавидел и презирал себя самого. Тридцать лет — и полная пустота! Ничего и никого, кроме нелепой любви и дела, в которое не веришь. Альдо Ракану не бывать королем Талига, и слава Создателю. Им не придется ни становиться клятвопреступниками, ни расплачиваться по счетам.
Робер в который раз принялся разглядывать бурую тушу, лежащую на подтаявшем снегу. Первый из великих герцогов Алатских выходил против зверя с одним кинжалом. Он знал, куда и когда бить. Точно так же алат ударил своего короля и не промахнулся. Талигойская армия и отряды Балинта с ходу захватили Крион, и Павлу Уэртскому ничего не оставалось, как признать суверенитет бывшего вассала. По большому счету, разрыв был неизбежен — степенные, свято чтящие эсператистские каноны агары и вспыльчивые, суеверные алаты рознились, как собаки и кошки, и относились друг к другу соответствующе.
Восстание Балинта было не первым, но господарь удачно выбрал время и союзников и вместо плахи обрел корону. Иноходец поймал взгляд черноусого богатыря, который знать не знал, что среди его потомков будут Великолепная Матильда и проныра Альберт. Надо полагать, за ссору с Талигом Балинт придушил бы означенного Альберта голыми руками. Покойный господарь был человеком крутым, а к Гайифе, Агарии и Эсперадору у него был свой счет, причем немалый. Неудивительно, что кэналлиец Алонсо Алва и уроженец Черной Алати Балинт Мекчеи спелись и с наслаждением принялись трясти империю и ее союзников. В Черной Алати до сих пор поют об их похождениях, путая древние предания с действительными событиями. Поют о Балинте Гордом, его синеглазом побратиме, презирают агаров и любят талигойцев.