— Иногда мне хочется, чтоб у нас стало на один галеас меньше, — Сфангатис хоть и был бордоном, свою соотечественницу не жаловал.
— Не трави душу, — Капрас залпом осушил стакан, — надо было кончать прошлой ночью.
— Мы и так едва успели. Ничего, того, что сделали, хватит. У скал стена на честном слове держится.
— Надеюсь. Поехали поглядим.
Сфангатис кивнул и поправил шпагу. Леворукий бы побрал Фельп, жару и Зою со всеми ее родичами. Они вышли из палатки, раздался сухой треск, по ноге что-то хлестануло. Маршал Карло Капрас глянул вниз — панталоны заливала какая-то слизь.
— Это еще что такое? — рявкнул он.
— Бешеный огурец, — Николаос указал ногой на розетку невзрачных листьев, вокруг которой расположились похожие на колючие огурчики плоды на длинных черенках. Один черенок украшало нечто желтоватое и скрученное. — Растут по всему побережью от Кэналлоа до Агариса. Когда созревают, выстреливают семенами. Лучше переодеться, у них очень едкий сок.
— Возвращаться — плохая примета, — огрызнулся Капрас, забираясь в седло. Это было глупо, но уж такой день выдался. Сначала бешеная корова, потом бешеный огурец.
4
Старая коряга, она чуть не бросилась с объятиями к голубой елке. Такие растут только в Черной Алати и нигде больше. Она дома, дома, дома, дома! Вдовствующая принцесса повернулась к сидевшей рядом девчонке.
— Смотри, это Черная Алати.
Мэллит смотрела, но ни Леворукого не соображала, да и откуда? Алати гоганни нужна, как ей самой Агарис! Матильда высунулась из окошка и заорала:
— А ну, стой!
Карета послушно остановилась. Шумел ручей, цвел шиповник, в траве лиловели горные астры, вдали, сливаясь с облаками, маячил Анэмский хребет.
— Матильда, — Альдо поравнялся с каретой и уставился на бабку, — что с тобой?
— Ничего, — засмеялась вдовица, — но дальше я в этом курьем ящике не потащусь. Едем верхом.
— Давно пора, — согласился внук. — Сейчас прикажу Луну оседлать.
Вдовствующая принцесса кивнула, вылезла из кареты и сошла в травы. В глаза бросились белые метелки. Анчия! У нее сладкие цветы, очень сладкие, но потом на губах остается горечь и никак не проходит. Не заешь и не запьешь. В детстве она по глупости жевала анчию, в юности по еще большей глупости выскочила за Анэсти Ракана.
Не заешь и не запьешь. В детстве она по глупости жевала анчию, в юности по еще большей глупости выскочила за Анэсти Ракана. Было сладко, стало горько…
— Готово, — доложил Альдо. — Луна тебя ждет, а Мэллит Робер в седло возьмет.
— Мэллица она, — недовольно поправила Матильда, — Мэллица! На худой конец Мелания. Неужели трудно запомнить?
— Трудно, — вздохнул внучек и шепнул: — Я алатский учить не буду.
— Да кто ж тебя заставляет, — хмыкнула Матильда. — Мы и сами его перезабыли, если что и осталось, то имена.
— Имена! — оскалился Альдо Ракан. — Язык сломаешь и не заметишь.
— Ну уж какие есть, — фыркнула вдовствующая принцесса, срывая несколько стеблей.
— Что это за дрянь? — поинтересовался внук.
— Анчия, — сообщила бабушка, засовывая сорванные метелки за косо приколотую брошь. — Не вздумай грызть, горечь страшенная.
— Не вздумаю, — Альдо придержал Луну под уздцы. — Долго нам еще?
— К вечеру доберемся…
Можно и раньше, если рвануть через Тикотскую лощину, но она может не отыскать дороги. Подъехал Робер — в темно-красном дорожном платье и на золотистом коне он был зверски хорош. Скоро женится на какой-нибудь наследнице, куда денется! Мэллит, тьфу ты, Мэллица сидела впереди Эпинэ и щурилась, как котенок.
— Красивые места, — Эпинэ поднял руку, заслоняясь от солнца, — люблю горы.
— Давно? — осведомился Альдо.
— Как увидел… Сагранна выше.
— Это отроги, — отчего-то обиделась Матильда. — Главный хребет в стороне.
— Я знаю, — кивнул Робер. — Я там был.
Он и впрямь там был, а вот она дальше Анэмов не забиралась, да и то в юности. А Анэсти и того не видел, хоть и ныл про великую Талигойю. Он был создан для нытья, затащи его Леворукий на трон, он бы в обморок хлопнулся.
— Вам понравится Сакаци, — не к месту брякнула Матильда, отгоняя призрак мужа и злость на себя за зря растраченную жизнь. — Шикарное место: форелевые реки, охота, дикий мед…
— И далеко от столицы, — добавил Альдо, — мешать не будем.
— Чушь, — пожала плечами Матильда. — Сакаци — герцогский замок. Балинт Мекчеи его больше других любил, а сейчас он свободен. Тетка Шара умерла два года назад, чуть не до ста лет прожила. Ничего, попьем вина, поохотимся, а к зиме будет готов дом в Алати.
— Да, — встрепенулся Альдо, — Робер, ты уже написал про охоту?
— Нет, — Иноходец встревожен, или ей показалось? — Не написал. Мы же не знали, где будем.
— Напиши, — с нажимом произнес Альдо. Вот жеребцы, развели секретов. Сначала — гоганни, теперь охота какая-то…
— В Сакаци просто замечательная охота, — заверила Матильда, — кабаны, олени, медведи, а в замке полно всякой снасти.
— Шара охотилась? — усмехнулся внук.
Матильда осадила Луну и с удовольствием влепила заржавшему Альдо подзатыльник.
— Шара только на моль охотилась! Но при старой грымзе из Сакаци ни одного гвоздя не пропало, уж такая она была… Бережливая.
— Значит, стала упырем, — предположил внук. — Все скряги становятся упырями. И еще старые девы…