— Робер!
— Защищайся!
Дик неловко подставил шпагу под чужой клинок, столкновение отозвалось немыслимой болью; юноша, шатаясь, отступил, сглотнув слезы и крик.
— К бою!
— Я… Робер, что с тобой?!
— Трус! В позицию!
Дикон шагнул вперед, не соображая, где кончается боль и начинается страх. Неужели это — Робер Эпинэ? Юноша покосился на дверь — безнадежно… Святой Алан, что же это?!
Эпинэ хмуро вбросил шпагу в ножны.
— Ну и как? Понравилось тебе быть калекой?
— Ты… Зачем ты так?!
— Затем, что следующий раз думай, кого называть трусом и ничтожеством. Когда тело ни на что не годится, от человека остается или пустота, или воля и ум. Ты через месяц будешь здоровее Соны. Эрнани болел с рождения и ни на что не надеялся, но смог то, что не под силу здоровенным быкам…
— Ты не понимаешь, — Дик был слишком потрясен и напуган, чтобы обижаться, — может, Эрнани и хотел, как лучше, но он все погубил…
— Робер! — Его высочество! Слава Создателю, он объяснит лучше.
— Альдо? — Иноходец упрямо свел брови. — Нам надо поговорить, и чем скорее, тем лучше…
— Потом… Робер, кое-что произошло. Ты мне нужен, и немедленно!
2
Закатные твари, опять! Выходя за сюзереном, Робер знал, что его ждет: очередное объяснение с южанами. Карваль и Пуэн требуют остаться в Эпинэ, Альдо рвется в Олларию, а Люра его подзуживает. Разнимать голыми руками дерущихся котов — и то приятней.
Иноходец ожидал немедленного водопада упреков и претензий, но сюзерен помалкивал. И на том спасибо, не хватало спорить на ходу, налетая на стражников и слуг. Альдо торопливо свернул к своим комнатам, и Робер решился: сначала маршал выслушает сюзерена, но потом сюзерену придется выслушать маршала.
Альдо торопливо свернул к своим комнатам, и Робер решился: сначала маршал выслушает сюзерена, но потом сюзерену придется выслушать маршала. Тянуть с объяснением и дальше — растить из кошки леопарда. Нет слов, Гальтара, сила Раканов, древние клятвы и прочие изыски — хороши. В Сакаци за стаканом вина. Строить расчеты на старых преданиях было бы глупо, не будь это столь опасно. Увы, мало того, что сюзерен уютно устроился на четвертом небе и свесил ноги, он еще затащил за собой Дика.
— Робер, — Альдо остановился у двери, — я должен тебе кое-что сказать.
— Я это уже слышал! — Закатные твари, надо держать себя в руках: если они рассорятся, никому лучше не будет.
— Понимаешь… — принц выглядел виноватым, нападать он не собирался. Неужели и здесь отыскалась девица? Или все-таки вдова? — Я убил одного мерзавца. Нечаянно.
— Кого? — выбор невелик. Или Никола, или Констанса, других Альдо за мерзавцев не держит, а зря. Если кто таковым и является, то это флюгер Люра.
— Рыжего, — голос Альдо звучал зло и устало, — я не хотел.
Рыжего? Манрика прикончили свои; других рыжих поблизости нет.
— Ты, вижу, о них тоже забыл, — сюзерен попробовал засмеяться, — а вот они о нас — нет. Достославные, твою кавалерию! С артиллерией в придачу!
— Постой, — Дик прав, и впрямь холодно, чудовищно холодно, — ты о гоганах?
— Нет, о закатных кошках! Говорю же, они нас подловили, да как гнусно!
— Но гоганам завещано избегать Талига.
— Завещано, — хмыкнул сюзерен. — Только рыжие любые запреты обойдут. Да, гоганы в Талиге не строят домов, не торгуют, не молятся и не касаются женщин, но это не значит, что их здесь нет.
Может, и так. Это в Агарисе гогана от негогана не отличит только слепой и глухой, а в том же Алате распознать правнуков Кабиоховых непросто. Они носят обычное платье, стригут бороды, говорят без вывертов, и даже имен у них два — местное и свое, не выходящее за пределы семьи. Тариоль, которому Енниоль препоручил «первородных», ходил в коричневых штанах и зеленом камзоле и назывался господином Эрвином Балажи. Заподозрить в нем нечто достославное можно было, лишь как следует приглядевшись.
— Кто к тебе приходил? — Закатные твари, что же делать? Мало на их голову черепиц попадало, так еще и правнуки Кабиоховы! — И что ему было надо?
— Я его раньше не видел, — произнес Альдо с некоторым сомнением. — Или он одет был иначе, но этот рыжий точно не на кошке скачет [105]… скакал.
Сюзерен повернул ключ и с отвращением распахнул дверь:
— Смотри сам. У камина.
Зрелище было достаточно мерзким. Робер почему-то вообразил, что Альдо гогана заколол, а все оказалось проще и пакостней. Принц в припадке ярости схватил незваного гостя за грудки, пару раз тряхнул и отшвырнул. Тот пролетел через всю комнату, не удержался на ногах и ударился затылком об угол камина. Нелепая смерть.
— Ты его видел? — Альдо старательно смотрел в сторону, он еще не привык к покойникам. — В Кагете там или в Гайифе?
Эпинэ честно нагнулся над лежащим. Мертвец походил на гогана, но с таким же успехом мог оказаться и урготом, и гайифцем, и талигойцем, и алатом. Лет пятьдесят, может, чуть больше. Правильное незнакомое лицо, темно-рыжие курчавые волосы, короткая бородка… Одет и причесан как негоциант средней руки. Пройдешь мимо — не заметишь.
— Ты его знаешь? — повторил сюзерен.
Робер молча покачал головой.
— Он на кого-то ссылался? На Енниоля, Тариоля?
— Нет! — Взгляд Альдо стал жестким.
— Робер, это еще не все.