Что до фельпцев и их колючих союзников, то они сосредоточились на добивании тех, кто не мог или не догадался удрать. Капрас с каким-то отстраненным восхищением наблюдал, как несколько галер внезапно начали рыскать и дергаться. Весла путались, ядра летели туда, где и близко не было никакой цели, а на палубах творилось нечто невообразимое. Казалось, гребцы и канониры внезапно посходили с ума. Рехнувшиеся корабли становились добычей серых тварей и нарядных фельпских галер, одна из которых нацелилась на внезапно прекратившую огонь «Пантеру». Капрас опустил трубу.
— Если б у меня были розы, я бы послал их капитану этой красотки.
— Увы, Карло, роз у нас нет. Но вы можете послать плененной Зое в утешение букет бешеных огурцов. Если, разумеется, ее не отправят кормить крабов.
— Крабы, к счастью для них, не являются ценителями женской красоты, — фыркнул Капрас, — они и Зое будут рады, но не похоже, чтоб фельпцы доставили им такое удовольствие. Стойте! Кто это?
— Похоже, Ватрахос, — Николаос навел трубу. — Да, точно! Добывает адмиральскую перевязь… Похвальная настойчивость.
Глава 12
Деормидский залив
«Le Neuf des ?p?es & Le Huite des ?p?es & Le Chevalier des Coupes» [35]
1
Здоровенный, разукрашенный золочеными дельфинами таран вынырнул из облаков дыма и понесся к «Морской розе», целя в борт. Марсель как-то сразу сообразил, что это галеас, капитан которого решил выручить захваченную галеру. Или утопить! Несмотря на жару, стало холодно — уж слишком большим было плавучее чудовище. Валме тоскливо глянул в сторону берега — далеко, не доплыть, разве что ухватиться за какой-нибудь обломок. Или прыгнуть в воду со своим бочонком? Виконт деловито огляделся, выискивая подходящий, нашел, перебрался к нему поближе и только тогда рискнул глянуть на проклятущий галеас. Увиденное порадовало несказанно: наперерез «дельфину», стреляя на ходу, мчались два «ызарга» — Второй и Восьмой. Под радостный вопль виконта гигант принялся поспешно разворачиваться бортом к новым противникам.
— Флагман, — заорали под ухом Марселя, — утонуть мне в нужнике, флагман!
— Новый, — поправил Муцио Скварца. — Это «Сердце волн» Ватрахоса.
На борту монстра рвануло, за первым взрывом последовал второй, и Марсель вспомнил, что главным канониром «Двойки» стал Лука Лотти. Тот самый, что первым приловчился забрасывать ядра в учебные телеги! Когда наконец придет Савиньяк с деньгами, нужно отсыпать Лотти полсотни талов. Или сотню.
«Двойка» наддала ходу, вновь плюнула огнем, и носовой таран галеаса переломился ровно посередине. «Морская роза» бордона больше не занимала, зато ожили пушки прилепившихся к галере «ызаргов».
Или сотню.
«Двойка» наддала ходу, вновь плюнула огнем, и носовой таран галеаса переломился ровно посередине. «Морская роза» бордона больше не занимала, зато ожили пушки прилепившихся к галере «ызаргов». Лотти, без сомнения, был лучшим канониром Фельпа, но стрелять умел не только он: грот- или все-таки не грот-мачта галеаса треснула, что-то загорелось, но «дельфины» сбили пламя довольно быстро.
— Так его! — рыкнул Дерра-Пьяве. — Дельфин тупоносый!
— Я бы сказал, что безносый, — уточнил Муцио, — что является последствием его опрометчивости.
— А не таскайся по борделям, — назидательно произнес коротышка, — не останешься без носа.
— О да, господа, — лениво согласился красавец Рангони, — опрометчивость сродни дурной болезни.
— Намекаете на неизбежную потерю носа? — усмехнулся Скварца, подсыпая порох на полку пистолета. — Но мы тоже не слишком благоразумны…
— Бояться заразы и не спать с женщинами столь же глупо, как не бояться и спать со всеми, кто подвернется, — лениво заметил Ворон и перебил сам себя: — Мне не нравится «Восьмерка», господа, а вам?
— Закатные твари! — радость Дерра-Пьяве как ветром сдуло. — Им конец, а мы тут…
— Ланцо, — адмирал Скварца даже не повысил голос, но коротышка осекся, и, тяжело дыша, уставился на «Сердце волн». Дуэль с «ызаргами» продолжалась. «Двойка» танцевала вокруг разъяренного гиганта, не прекращая забрасывать его ядрами и бомбами, «Восьмерка» двигалась заметно тяжелее.
— У них там воды по пояс, — буркнул Рангони.
Ватрахос, или кто там еще, это тоже уразумел и обрушился на утратившего прыть врага. Часть весел «Сердца» были переломаны, и галеас разворачивался не так ретиво, как раньше, но раненый слон остается слоном. На «Восьмерке» поняли опасность, и «ызарг» прянул назад. Теперь даже слепой бы понял, где у бедняги перед, где зад, потому что корма кораблика здорово осела.
— Господа, — задумчиво пробормотал Рокэ, — а не ударить ли нам в корму… Если, конечно, удастся расцепиться…
Если Алва и хотел что-то добавить, то не успел. Муцио, как нахлестанный, помчался на нос, Рангони с Дерра-Пьяве брызнули в разные стороны и исчезли. По всей галере от бака до юта запели свистки и дудки, забегали люди. На гребной палубе гребцы с «ызаргов» и часть пленных возились с веслами, расковывали мертвых гребцов, сбрасывали за борт трупы, цепи и обломки. Места убитых рабов занимали фельпские моряки, абордажники на куршее деловито осматривали оружие, где-то громко и забористо орал Дерра-Пьяве, требуя живее стаскивать «ызаргов» «с бордонской бабы». Марсель немного поколебался, но где один абордаж, там и два. Виконт решительно одернул испачканный мундир. Меланхолично наблюдавший за охватившей галеру суетой Ворон слегка приподнял бровь: