Робер вгляделся в мечущиеся огни. Разобрать что-то в орущей круговерти было невозможно, если кто-то там и остался, его не найти. Война — это война. Повелитель Молний тронул Шуэза за плечо:
— Бросайте факел, барон. Дело сделано.
3
Из двухсот человек не вернулось девятнадцать. Еще три дюжины были ранены, в основном легко. Потери Манрика, без сомнения, были больше, хотя для двадцатитысячной армии пара сотен убитых — капля в море. И все равно «маркиз Эр-При» просто обязан загрустить. Когда в твой лагерь среди ночи врывается вражеская конница, бьет, режет, уволакивает флаг, это неприятно. Особенно если главнокомандующий пришел за славой. Теперь одно из двух: либо Манрик попрет вперед, как буйвол, либо начнет осторожничать. Робер очень надеялся на последнее.
— Никола, позаботьтесь о раненых, а мы с бароном проедемся до оврага.
— Слушаюсь, монсеньор, — показалось или капитан чем-то недоволен? Похоже, он начинает считать «монсеньора» одновременно своей собственностью и своим ребенком, причем неразумным.
Омытая лунным светом роща казалась старой гайифской гравюрой на серебре. Днем она снова станет чахлым леском, в который набилось восемнадцать тысяч человек, и один Леворукий знает, сколько из них увидят еще одну ночь.
— Барон, что вы думаете о завтрашнем бое? — Робер пытался говорить небрежно, но провести Шуэза не удалось.
— Его надо пережить. Боюсь, нынешняя удача кое-кому вскружит голову.
— Вы не верите в успех? Тогда почему вы примкнули к восстанию?
— Мне не хотелось бы говорить об этом перед боем.
Тропинка сузилась, Шуэз придержал коня, пропуская Дракко вперед. Сказать или не сказать? Флоримон — человек не только честный, но и разумный, а он так устал врать. Как просто лгать хогбердам и «истинникам». Вернее, не просто, а не стыдно, а тут так и хочется залепить самому себе пощечину.
Как просто лгать хогбердам и «истинникам». Вернее, не просто, а не стыдно, а тут так и хочется залепить самому себе пощечину. Говорят, ложь во спасение — благое дело. Может, и так, но как же это мерзко…
Робер так и не понял, что случилось раньше: споткнулся Дракко или раздался выстрел. Над плечом мерзко свистнуло, и тут же выстрелили снова. Эпинэ стремительно обернулся — Флоримон Шуэз валился под копыта коня, а в руке Никола Карваля блестел пистолет…
— Монсеньор, — капитан так и не расстался со своей проклятой вежливостью, — в вас стреляли.
— Я догадался.
Флоримон Шуэз! Немногословный, сдержанный Шуэз. Он не хотел пускать Манриков в Эпинэ и настаивал на отступлении в Мон-Нуар. Его не послушали, и он решил убить вожака. И убил бы, но Дракко споткнулся. Очередное чудо, скоро Повелитель Молний собьется со счета… Он снова уцелел, а Флоримон погиб. Потому что поверил Иноходцу Эпинэ, поверил, что тот собрался драться насмерть.
Узнай барон правду, все было бы иначе, но внук Гийома Эпинэ научился слишком хорошо врать. И вот человек, который понимал, что они своим жалким бунтом льют воду на чужую мельницу, мертв. Застрелен верным Никола, который точно так же пристрелит и Робера. Если догадается, что у него на уме.
Откуда-то вылез Гаржиак со своими стрелками, подскакали Сэц-Арижи, мелькнула шляпа Пуэна… Надо было что-то объяснять, и Робер объяснил. Разумеется, поднялся гвалт. Борцы за великую Эпинэ потрясали кулаками и проклинали предателя, а над ними висела половинка луны. Ночь Флоха? Или Вентоха? Он забыл, он почти все забыл, даже Мэллит. А может, он умер и попал в Закат? Просто там не огонь, а война, никому не нужная война, от которой не уклониться.
— Капитан Карваль, похороните барона Шуэза, — распорядился Эпинэ и сквозь зубы добавил: — Он сделал то, что считал своим долгом.
Недовольные лица, еще бы! Предателей бросают на растерзание псам или вешают вверх ногами. И уходят с чувством выполненного долга.
— Капитан Карваль, — ровным голосом повторил Эпинэ, — проследите!
Никола нехотя развернул коня и скрылся в рыжих зарослях. И тут началось.
— Монсеньор, — начал Агиррэ, — вы не должны оставаться без охраны!
— Капитану Карвалю тоже нужно спать, — рявкнул граф Пуэн.
— Вы больше не будете ездить один…
— Мы вам этого не позволим.
— Ваша жизнь принадлежит не вам, в Эпинэ…
Закатные твари, теперь думай, как избавиться от защитников!
— Хорошо, господа, вы меня убедили, но теперь всем следует отдохнуть.
Глава 7
Эпинэ
«Le Huite des ?p?es & Le Chevalier des Coupes & Le Sept des B?tons» [98]
1
Осень решила обойтись без солнца и выгнала из загонов жирные серые тучи. Чего доброго, к вечеру пойдет дождь. Дождь, который никому не нужен. Отвратительное утро, так и тянет кого-нибудь убить, но для сражения это неплохо. Робер сунул руку в карман и обнаружил что-то твердое. Печеньице! Подарочек от Клемента… Прощальный. Иноходец до боли стиснул зубы, удерживая неуместные и неприличные слезы. Вождь повстанцев, страдающий по пропавшему крысу, — сюжет для Дидериха и Веннена вместе взятых.
Миндальное сердечко на ладони что-то напоминало, что-то непонятное и неизбежное. Робер вздохнул и протянул печеньице Дракко. Конь мягко взял угощение, хрумкнул, многозначительно покосился на хозяина.
— Прости, — развел руками Робер, — это все.