— …так что я не советовал бы тебе впредь оказывать услуги Катарине Ариго, — возвысил голос господин граф, переходя от отвлеченных материй к делам насущным. — Самым разумным для тебя будет исполнять просьбы кансилльера и капитана Личной королевской охраны. Это исключительно достойные люди, радеющие о благе Талига! Ты никогда не пожалеешь, что связала свое будущее с будущим Манриков. Разумеется, о ваших добрых отношениях не должны знать. Это относится не только к Катарине Ариго и дамам, принадлежащим к так называемым Домам Чести, но и в не меньшей степени к графине Рафиано и особенно герцогине Колиньяр.
Господин граф больше не называл Катарину ее величеством, а господин граф — мужчина предусмотрительный. Выходит, до возвращения Алвы наша скромница не дотянет. По крайней мере как королева. А что будет с детьми, чьими бы они ни были?
— О… — замялась Луиза. — Господин граф, а господин маршал не рассердится?.. Ну ведь… То есть королева… Все знают, и вы сами говорили…
— Луиза, — папенька мученически вздохнул, — это тебя не касается.
— Касается, — затарахтела глупая дочь. — Если у нас не будет королевы, как Селина сможет быть фрейлиной, а я придворной дамой? И потом, мне надо отвечать Герарду… Он такой хороший сын и так часто мне пишет. Монсеньор хочет сделать его кэналлийским бароном… То есть не бароном, я забыла, как это у них называется…
— Герцог Алва возводит Герарда в реи? — у папеньки отвисла челюсть, удивительное зрелище. Выходит, Манрики писем из Фельпа ему не показывают?
— Да, — выпятила грудь Луиза, — в реи. Просто я слово забыла. Герард ждет моего согласия, ведь ему нужно отказаться от старого имени.
Просто я слово забыла. Герард ждет моего согласия, ведь ему нужно отказаться от старого имени. Я должна ему разрешить, а он спрашивает, как мы и как ее величество, то есть Катарина Ариго, а монсеньор…
— Я лично поблагодарю герцога Алву, но заруби себе на носу, что сплетни о связи Первого маршала Талига и Катарины Ариго являются выдумками гайифских шпионов и продавшихся им изменников. Герцог Алва никогда не оскорбит своего сюзерена. Увы, Катарина Ариго оказалась недостойна оказанной ей чести. Герцог Колиньяр доказал, что она находилась в греховной связи с Оскаром Феншо-Тримейном и прижила от него троих детей.
Значит, Оскар Феншо-Тримейн… Понятно… Манрикам не нужна Катарина — любовница Первого маршала, потому что им нужен Первый маршал, без него Талиг — как собака без зубов. Что же сделают с Катари? Отравят? Отправят в Багерлее? В монастырь?
— Господин граф, — захлопала глазами Луиза, — его величество не считает вину ее величества доказанной.
— Этот… его величество слишком добр и доверчив, но я не расположен вести пустые разговоры. Твое дело — слушать, что тебе говорят. Герарду повезло попасться на глаза герцогу Алве, а Селине хватило то ли ума, то ли глупости отклонить предложение Леонарда Манрика, когда тот оказался, хм, в весьма непростом положении. Теперь Манрики нам обязаны, а они всегда платят за любезность любезностью. Их покровительство стоит не меньше, чем покровительство покойного кардинала, но мы должны быть благоразумны. Ты должна объяснить это Айрис Окделл.
Вот-вот… А еще объяснить петуху, что лучше не кукарекать, маменьке — что не стоит воевать с булочниками и задирать нос, а Манрикам — что надо сменить цвета.
— Я постараюсь.
— В скором времени эта девица получит жениха, и я надеюсь, что обойдется без глупостей.
Зря надеешься. Айрис втемяшила себе в голову, что она — невеста Ворона, и не откажется от этого ни за какие сокровища. Да кто бы на ее месте отказался?
— Господин граф, — выдохнула Луиза, — когда следует ждать предложения?
— Зимой. А теперь ты при мне напишешь письмо Герарду, — папенька схватил Луизу за руку, резко притянул и шепнул, — слава Создателю, Лу, ты не дура и не сплетница, но это не повод считать глупцом собственного отца!
3
Посольская резиденция на улице Жеребца хоть и считалась одной из лучших в Урготелле, Марселю не понравилась. Не то чтобы виконт тосковал по фельпским палаццо и олларийским особнякам, но столь любимые дядюшкой Шантэри розочки и рюшечки нагоняли хандру, а лакеи в белых стеганых ливреях походили на гусаков. Марселя раздражало все, хотя причин столь дурного настроения виконт не понимал. Разве что родственничек и дождь, если верить Ворону, зарядивший не меньше чем на два месяца.
Переодеваясь к ужину, Марсель был угрюм и небрежен, но траурную ленту повязать не забыл. Не хватало, чтобы старый зануда принялся его отчитывать при Рокэ и Герарде. И чего его понесло в Урготеллу, сидел бы как человек в Фельпе среди цветов и «пантер», так ведь нет!
— Господин посол ждут, — объявил «гусак». Валме поправил шейный платок и спустился в обтянутую персиковым атласом малую столовую. Стол был накрыт на троих, значит, порученцев в доме Шантэри держат в строгости, и на том спасибо. Дядюшка уже возвышался над кастрюлями, кастрюльками, мисками и соусниками. Старый дипломат вырядился, словно для приема, и рожа у него была самая занудная.
Валме пожелал доброго вечера и уселся на обитый местным бархатом стул. Часы пробили девять, и появился Рокэ. Дядюшка мог быть доволен — на Вороне не было ни единой цветной нитки. Черный бархат оживляла лишь знаменитая Полуночная цепь.