Речь шла об агарских и алатских красотках.
Дик завертел головой, узнавая знакомые места. Дорога была достаточно широкой, чтоб в ряд могли проехать четверо или даже пятеро, но принц что-то обсуждал с Рихардом, а Удо затеял спор с Анатолем Саво и Дугласом Темплтоном.
Речь шла об агарских и алатских красотках. Анатоль горой стоял за алаток, Удо с Дугласом не соглашались. Проведший пять ночей с черноглазой Вицушкой Ричард не сомневался, что Борн и Темплтон проиграют, но предпочитал помалкивать, тем более что у него побаливала голова. Конечно, эта боль не шла ни в какое сравнение с тем, что с ним приключилось после Золотой Ночи. Надо ж было так напиться, да еще на постоялом дворе! Решено, он больше не станет пить местную касеру, только вино. От хорошего вина голова не болит, хотя кошмары все равно снятся…
— Ричард, — Рихард Борн придержал каракового полумориска, — ты уже охотился на медведей?
— Нет…
— Но ведь в Надоре они водятся.
Водятся. Именно медведю отец был обязан хромотой, он не любил об этом рассказывать, а после его смерти в Надоре позабыли все забавы.
— Матушка не хотела, чтобы я охотился.
— Понятно, — кивнул Рихард, — ты же — единственный наследник. Нас все же трое…
— Есть еще Конрад, — пояснил Удо, — ты его не знаешь, он думает только о своей Лотте. Что ж, он по крайней мере уцелеет.
— Не думаю, чтоб нам что-то грозило, — возразил Рихард. — Разве что, поохотившись на медведей, мы поспешим на помощь к «дельфинам».
— Мы должны освободить Талигойю, — твердо сказал Дик.
— Было бы неплохо, — согласился Удо, — если знать, с чего начинать. Иначе мы будем похожи на тех зайцев, которые собрались изгнать из леса лис.
— Но, — начал Дикон и замолчал. Еще не время раскрывать карты, — но… Круг кончается, а с ним и Оллары…
— Ну и что? — хмыкнул Рихард. — От того, что следующим королем станет кэнналлийский бастард, нам не жарко и не холодно.
Кэнналлийский бастард… Как просто они говорят о сыне Катари, как просто и как грязно!
— Тебе что-то не нравится? — участливо спросил Удо.
— Ее величество выше любой клеветы!
— А разве это клевета? — не понял Борн. — Королева живет с Вороном, и лично я ее не осуждаю. Фердинанд — редкостное ничтожество. Кстати, Ричард, давно хотел спросить, как вышло, что ты оказался здесь?
— Меня выслали из Талига, — бросил Дикон. Это было правдой, хотя и не всей, но они с Робером сошлись именно на этом ответе. Матильда и Альдо «знали» чуть больше. Про покушения на его жизнь и про то, что Алва по просьбе ее величества отпустил оруженосца, снабдив деньгами и проездными грамотами.
— Разумно, — согласился Удо Борн, — если не хочешь убивать волчонка, прогони его со двора в лес. Мы тут только зубами клацать можем…
Они могут больше, но об этом потом. Сначала надо добраться до Гальтары.
— Сплетничаете? — засмеялся Альдо Ракан, вклиниваясь между Ричардом и старшим Борном. — И о чем же?
— О бастардах ее величества, — живо откликнулся Удо.
— Я не стану мстить детям, — твердо сказал Альдо, — в достойном доме они вырастут настоящими талигойцами. В них течет старая кровь, а ее осталось гораздо меньше, чем хотелось бы.
Ричард склонился к гриве Соны, чтобы справиться с охватившим его ликованием. Альдо Ракан будет великим королем. Пусть принц не очень сильный фехтовальщик, у него ум и сердце истинного повелителя, а благородством и мужеством он превзойдет даже Алана Святого. Альдо Ракан возродит славу своих предков, он исправит ошибки Эрнани и восстановит Золотую Империю во всем ее блеске.
Альдо Ракан возродит славу своих предков, он исправит ошибки Эрнани и восстановит Золотую Империю во всем ее блеске. А место Повелителя Скал рядом с его королем! На Робера Эпинэ и герцога Гийома тоже можно рассчитывать, но Ветер мертв, а Волны… Ричард вспомнил холодные глаза Валентина Придда. Можно ли ему доверять? Придды — достойная семья, но среди них попадались всякие. Тот же Джастин, а горошины из одного стручка похожи. Нет, Повелители Волн ненадежны, и вообще они сделали для Талигойи меньше Окделлов и Эпинэ.
3
Слуги исхитрились сделать все как надо: оранжевые иммортели, кипарисовые ветви, алые и золотые свечи, разорванная на четыре куска подвенечная фата. И никого, кроме сына, хотя ночь над гробом герцогини должны проводить дочери, невестки, внучки… Мужчины оплакивают мужчин, женщины — женщин. Так повелось исстари, но женщин в доме Эпинэ не осталось. Впрочем, олларианство признает смешанное бдение, оно вообще многое признает, но дед упрямо вцепился в эсператизм. Зачем? При маршале Рене в Эпинэ не хватались за старье, это Алиса вновь ввела в моду сдохшие было обычаи. Ни к чему хорошему это не привело.
В Садах Рассветных ожидать
ты будешь возвращения Его,
и придет Он,
и отделит праведных от неправедных,
и откроет тебе дорогу Светлую…
Вызванный из ближайшей деревни священник-олларианец срывающимся голосом дочитал положенные молитвы и, пятясь, ушел. Больше всего святоша мечтал убраться подальше от опасного замка, и Робер его не осуждал. Жить хотят все или почти все. Может, клирик и верил в Рассветные Сады для избранных, но дрожать за свою шкуру это ему не мешало.