— Насчет Шары не знаю, а нечисть в Сакаци водилась, — мечтательно протянула Матильда. — Мы с Ференцем ее ловили-ловили…
— С кем, с кем? — скорчил рожу Альдо. — А ну расскажи!
— С бароном Ференцем Лагаши.
— А ну расскажи!
— С бароном Ференцем Лагаши. И между нами не было ничего предосудительного, — чопорно произнесла Матильда, не выдержала и рассмеялась. — Ну и дура же я была!
— А призраки? — не отставал Альдо.
— Нет там никаких призраков. Вот закатные твари захаживали, а одна так и вовсе прижилась… Ночью расскажу, а то на таком солнце страшно не будет.
— Ладно, — кивнул Альдо, — выберем ночь потемней.
— С грозой, — уточнил Робер, — чтоб зарницы, гром, ветер…
Ни единой Золотой Ночки не видали, а туда же, грозу им подавай!
— Будет вам гроза, — пообещала Матильда, — и не одна.
Глава 5
Окрестности Фельпа
«Le Un des ?p?es & Le Roi des ?p?es & Le Neuf des Coupes» [19]
1
— Воистину, в мире нет ничего нового, — заметил Рокэ Алва худому мушкетеру, целящемуся в ночную тьму из полуобвалившейся амбразуры. Стрелок был слишком поглощен своим занятием, чтобы ответить. Солдат не думал как о высоком начальстве, так и о собственной безопасности, и опрометчиво высунулся из-под прикрывавших его камней.
Не знай Валме, что мушкетер мертв уже пару часов, он бы никогда не догадался, особенно глядя снизу, но виконт знал, и это тревожило. Разбитая, залитая лунным светом стена, мертвый гарнизон и несколько кэналлийцев с факелами, создающие иллюзию жизни. Жуть! Такое надо запить.
— Валме, вам что-то не нравится? Хотите касеры?
— Не откажусь…
Странная все-таки вещь — луна, не столько светит, сколько пугает. Марсель глотнул касеры и глянул на Рокэ: в призрачном свете одетый в черное кэналлиец казался каким-то не таким…
— Рокэ, у вас… у вас глаза светятся.
— У вас тоже. Лунный свет, куда денешься. — Алва медленно пошел по полуразрушенному бастиону, виконт поплелся следом. На стене мерцали огоньки — там бродили люди, но здесь их было только двое. Валме не то чтобы боялся, но чувствовал себя неуютно. Алва наклонился над привалившимся к пушке офицером, поправил шпагу…
— У них ведь даже могилы не будет? — Марсель не шибко придерживался обрядов, но есть же предел всему.
— Будет, — откликнулся Алва, — как раз у них и будет, да такая, что простоит века.
Кэналлиец добрался до площадки, на которую недостало трупов, и сел, привалившись к еще не остывшим камням. Луна и тишина держали за горло цепкими невидимыми пальцами.
— Что мы тут делаем? — пробормотал Валме, чтоб завязать хоть какой-нибудь разговор.
— Вы — не знаю, — меланхолически откликнулся Ворон, — а я защищаю Талиг.
— Рокэ, — Марсель уставился на Алву, который невозмутимо созерцал луну, — вас ли я слышу?
— Меня, — подтвердил Первый маршал Талига, — бить врагов удобней в чужом доме, а не в собственном. Чтоб потом не вставлять окна и не менять ковры…
Рокэ замолчал. Валме видел чеканный профиль Ворона, тот сидел, запрокинув голову и прикрыв глаза. Уснул? Это было вполне понятно — Алва не ложился двое суток кряду, но виконту ужасно не хотелось бодрствовать один на один с покойниками. Какое-то время Марсель боролся с собой, потом осведомился нарочито беспечным тоном:
— Рокэ, вы верите в проклятия?
— Вы что-то сказали? — Алва потянулся. — Простите, задремал.
— Да я так, — замялся Марсель. Теперь ему было стыдно: разбудить человека, который и так почти не спит, — свинство, за которое убить мало… К тому же Рокэ спросонья мог схватиться за пистолеты…
— Так? — участливо переспросил Ворон.
Теперь ему было стыдно: разбудить человека, который и так почти не спит, — свинство, за которое убить мало… К тому же Рокэ спросонья мог схватиться за пистолеты…
— Так? — участливо переспросил Ворон. — Подозреваю, виконт, на вас действует луна. Это бывает.
— Не то чтобы действует, — признался Марсель, — но как-то неуютно… И еще покойники эти. Не подумайте, что я суеверен, и вообще утром это пройдет, но…
— Я полагаю, вы хотите сказать, что задумались о смысле жизни? Хотите еще касеры?
— Да.
— Ловите, — Алва с легким смешком швырнул флягу, и виконт довольно ловко ее ухватил. Серебро отливало лунной зеленью, на блестящей поверхности чернел рисунок — ворон в полете.
— Рокэ, — Валме от души хлебнул касеры, — вам не кажется странным? Живем один раз и все равно воюем. Вот они, — расхрабрившийся виконт махнул рукой в сторону стены, — за что они погибли?
— За деньги, — пожал плечами Ворон. — Кроме этого, они присягнули, хотя в наши просвещенные времена это особого значения и не имеет.
— Да, — протянул Валме, — век рыцарской чести прошел.
— Честь здесь ни при чем, — Алва опять созерцал луну. — В древности люди были суеверны и не нарушали клятв, особенно мудреных. Сейчас боятся не закатных тварей или какого-нибудь Зверя, а мушкетов и яда. И это весьма разумно…
Ворон вновь откинул голову. Сейчас уснет, и придется сидеть в темноте и думать о тех, кого оставили на стене. Конечно, они не встанут, и все-таки…
— Рокэ, — взмолился виконт, — расскажите что-нибудь. Про этого Зверя, что ли.
— Ну, вы же видели его следы, — рука маршала погладила эфес, точно кошку.
— Как это? — не понял Валме. — Где?