Ответить Дикон не успел: в комнату вошел незнакомый теньент, длинный, белобрысый, с ярко-розовым лицом.
Офицер что-то шепнул сюзерену, тот удивленно поднял брови и быстро вышел.
— Ты не очень-то дергайся, — посоветовал Робер, — день-два мы еще тут пробудем.
— Где «тут»? — спросил Дик, устраиваясь поудобнее. — И какой сегодня день?
— Не помнишь, где ты?
— Забыл, — признался юноша.
— Мы в замке Лэ в гостях у Пуэна. Это в двух хорнах от леса Святой Мартины. Битва была третьего дня, а нагрянули в гости мы позавчера. У тебя голова не кружится?
— Нет. Только так холодно, что хочется залезть в камин.
Встреча, обход, ссоры с южанами, струи воды, марш вдоль вражеского лагеря, крик Рихарда «Заворачивай!», несущийся навстречу лес… Неужели прошло всего три дня? Теперь Дикон смутно припоминал дорогу, какие-то лица, Робера, его высочество, Сону, но все тонуло в дожде, холоде и запрещающей дышать боли.
— А вот мне жарко, — пожаловался Эпинэ, — как в Закате, хотя там наверняка веселее. Леворукий бы побрал эту войну…
— Я понимаю, — тихо сказал Дик. Иноходец как-то странно посмотрел на юношу, словно хотел что-то сказать, но передумал и промолчал.
— Рихард был твоим другом… нашим, — поправился Дик, поймав хмурый взгляд, — но он погиб за Свободу и Честь. Жаль, он не узнал, что мы победили.
— Это не победа, это ошибка. Мы не должны были победить, но хуже всего, что после победы мы угодили в плен.
— Куда? — переспросил Дикон; холод понемногу отступал, зато откуда-то вылезла тревога.
— В плен, — повторил Робер, разглядывая небольшую ранку на запястье. — То ли к судьбе, то ли к господину Люра. Ты помнишь, чем все закончилось?
— Ну… Конница Олларов погналась за нами, смяла своих, и все вместе ворвались в рощу… И еще кто-то перешел на нашу сторону.
— Не кто-то, а левый фланг армии Манрика. Самого Манрика убили. Уцелевшие во главе с Фернаном Сабве отступили, верней, удрали, на юго-запад. От нашей армии осталось тысячи две, правда, вполне боеспособных, но к нам пристал генерал Люра, а у него людей вчетверо больше.
— То есть у нас десять тысяч? — встрепенулся Ричард. — Это хорошая армия. У монсеньора при Дараме было меньше…
— Твой монсеньор…
— Он не мой, — выкрикнул Дик и сморщился от боли, — не мой!
— Не жди, что я тебя с этим поздравлю, — Робер прижал ладони к глазам и тотчас отдернул, заставив Дика вздрогнуть от непрошеного сходства с Вороном. — Закатные твари, чтобы воевать, нужно быть уверенным в каждом солдате, а я могу рассчитывать только на Никола. Удо и Дуглас после смерти Рихарда не в себе, остальные сами себе генералы, а хуже всех — Люра.
— Но он же перешел на нашу сторону! — не понял Дик.
— А за какими кошками?
— Он — честный человек и понял, что наше дело — правое.
— Я не верю в подобные прозрения, — задумчиво произнес Робер. — Симон Люра — давнишний любимчик Леопольда Манрика. Перед самым походом он получил титул, после подавления восстания его ждала награда… Что выиграл генерал Люра, присоединившись к мятежникам? Сейчас — ничего, потом — палача с топором. Мы ведь, скорее всего, проиграем.
— Этого не может быть! — Дик невольно поежился, представляя то, что их ждет в случае разгрома. Багерлее, самое малое — Багерлее, хотя и это вряд ли. «Навозники» поквитаются с Окделлами и Эпинэ за все. Этого допустить нельзя!
— Робер!
— Да? — Иноходец откликнулся не сразу, он вообще был каким-то рассеянным. — Ты что-то хотел?
— Надо увеличить армию…
— Разве что за счет местных овец.
— Ты что-то хотел?
— Надо увеличить армию…
— Разве что за счет местных овец. Дикон, восстали только четыре графства, и те не полностью. На границах — сильные армии, и они Олларам не изменят. Мы не можем стоять на месте, и нам некуда отступать, остается идти вперед, увязая все глубже.
Иноходец прав, дело плохо. Вернее, было бы плохо, будь эта война обычной, а Альдо Ракан — простым смертным. Юноша тронул Робера за плечо:
— Нужно уходить в Мон-Нуар. Мы ведь туда и собирались.
— Нет! — отрезал Эпинэ. — Глупо искать прошлогодний снег. Тем более с армией, которую в Мон-Нуар не прокормить, а бросать людей и бежать в горы — подло. Я не Кавендиш, ты, надеюсь, тоже.
— Я — Окделл, — возмутился Ричард, — но Гальтара — наш единственный шанс. Альдо призовет силу Раканов, и тогда нам никто не страшен. Конечно, можно разделиться. Вы с Никола останетесь с армией. Мы с Альдо и Удо поскачем в Мон-Нуар, найдем что нужно и вернемся.
— Дикон, — Робер опять смотрел на свое запястье, — ты не пробовал понять, почему Эрнани Святой отказался от силы и покинул Гальтару?
— Он струсил.
— Эрнани? Я был лучшего мнения о твоих менторах. Эрнани был очень смелым и очень сильным человеком…
— Сильным?! — Дик аж задохнулся от негодования. — Да он с рождения всего боялся! Это ничтожество погубило Золотую Империю, а…
— Вставай, — заорал Робер, — и бери шпагу. Живо!
Ричард вздрогнул, и ребра тотчас напомнили о себе. Что с Робером, он что, сошел с ума? Пьян? Наверное… Позвать на помощь? Не услышат…
— Вставай, — Иноходец зло тряхнул темными волосами, — слышишь, ты, ничтожество!
Дикон торопливо вскочил, едва сдержав крик. Робер ждал с обнаженной рапирой, ноздри герцога раздувались, на скулах ходили желваки.