— Разве нельзя его развернуть на север?
Глаза собеседника за маленькими круглыми стеклышками очков выразили безудержное веселье, хотя голос оставался серьезным:
— В принципе можно, конечно, — для этого надо лишь разрушить все построенное и воздвигнуть заново — с другой ориентацией. Но это, как вы понимаете…
Федор Петрович понял. Но сдержался. Не дома как-никак. А то бы…
— Благодарю вас. Извините, что занял ваше время. До свидания.
— Auf Wiederschauen! Всегда рады вас видеть!
О том, что над ним хотели подшутить, Кудряш перестал думать, еще не успев даже сесть в машину. Он не любил пережевывать жвачку: раз стало ясным, что вариант сорвался, — забыть о нем и искать новый. Труба нужна, или как они там говорят — зеркало, ну, пусть зеркало. И срочно. А каким путем его достать — это уже частности.
Он пролистал каталог фирмы. Ну что же: описание достаточно подробное — дает возможность немедленно начинать подготовку и оборудование места, где телескоп установят. А именно — там, в убежище, где никто не сможет совать нос в твои, Федор Петрович, дела. Там ведь у прежнего владельца имелись установки для спутниковой связи, слежения за ними — в общем, чего-то такого, связанного с космосом. Надо полагать, доделки понадобятся минимальные. Об этом он распорядится сразу же по приезде. Чтобы за неделю приготовили. А через неделю…
Кудряш вовсе не пропустил мимо ушей то, что касалось предполагаемой отправки телескопа заказчику. Лучше бы, конечно, его повезли не воздушным бортом и даже не поездом. Вся эта кухня разместится в полуприцепном трейлере. А с ним мало ли что сможет приключиться в дороге. Еще как может!
Значит, так. Поскольку в деле не участвуют военные — значит есть возможность вмешаться. И обойдется это не так уж дорого — все вместе, включая маршрут доставки и расчет времени. Повезут телескоп наверняка без серьезной охраны: в конце концов, астрономический инструмент такого класса не продашь так просто, значит, ни польских, ни своих домашних братков он не заинтересует — так что к чему даже и Гридню лишние расходы? А мы простым способом, мягко выражаясь, эту штуку переадресуем и отправим туда, куда нам нужно; ясно, куда. А там его уже встретят специалисты…
Да, и последний вопрос — люди, которые на этом инструменте будут играть. Ну, скажем, так: один человечек уже есть — эта самая девица-целительница. Она же сама рассказывала, что звездами занимается давно. Приспособим ее. И этого ее парня — тоже: он рад будет оставаться в курсе того дела, которое, по сути, сам и раскочегарил. Но кроме них, нужны, конечно, и более серьезные специалисты, которые обеспечат и установку, и наладку там — все, что потребуется. Их сию минуту под руками нет. Значит, надо найти. Перекупить, а если будут заминки — применить силу.
Перекупить, а если будут заминки — применить силу. Причем желательно будет получить людей, уже находящихся в курсе дела. Такие вообще-то есть, самое малое, в двух местах: на той обсерватории, которая ждет — и не дождется — нового инструмента, перекупленного Гриднем. Но там сейчас армия, и лучше, конечно, с нею не связываться. А еще такие специалисты есть в той самой обсерватории, откуда курьерским путем данные о теле поступают к Гридню. Что же, в этом есть нечто остроумное: одним махом самому приобрести нужного специалиста — и оставить Гридня без него. Дней за десять всю эту операцию надо завершить: потребность в информации с каждым днем возрастает, и все важнее становится — не упустить мгновения, когда надо будет ударить в большой колокол — и продавать, сбрасывать, сливать…
Вот таким размышлениям предавался Кудлатый до того самого мига, когда самолет его мягко приземлился в Быкове, где прилетевший и был встречен именно так, как полагалось, — докладом о самых последних событиях. Он подсознательно рассчитывал на то, что доклад этот прозвучит совсем по-военному: «За время вашего отсутствия в хозяйстве никаких происшествий не произошло». Но получилось не совсем так, и о том, что случилось что-то неладное, Кудряш почуял сразу же — едва успев взглянуть на докладывавшего:
— Федор Петрович…
Немалых трудов стоило ему приучить, чтобы обращались культурно, по имени-отчеству, а не так, словно на хазе.
— Ну, что там еще? — Он заранее насупился.
— Тут, понимаешь… Эти, как бы, слиняли.
— Кто?
— Ну, типа… баба эта, врачиха, и ее хахаль.
— Спятили? Как это — слиняли? А вы где были?
— Да мы, понимаешь ли… Дома были. К ночи уже. А тут, на грех, вдруг ни с того ни с сего — пожарчик возник. Ну, погасили, понятно. Спохватились — а их нет. Со всеми вещичками. Вроде все было тихо… Ума не приложу.
— Прилагать-то нечего… Ну, я с вами разберусь! Когда заметили?
— Часа два тому… Все было, как всегда… И пахло приятно…
— Искать! Немедленно!
— Да мы уже… Но пока ничего.
Подумать только — как легко бывает вконец испортить человеку самое прекрасное настроение.
7
А они, собственно, даже и не убегали. Потому что, когда в голове у Минича окончательно прояснело и они начали размышлять над планом побега, то сразу поняли: бежать, по сути дела, некуда. Жилье, из которого их увезли, было известно и тем, кто привез их сюда, и тем, кто хотел доставить в какое-то другое место.