Впрочем, как ни странно, никаких катастрофических последствий вторжение не возымело. Из-за плотной облачности наблюдение в оптическом диапазоне не велось, наблюдатели в ожидании возможного прояснения собрались в буфете, где пили кофе и разговаривали — не столько даже на профессиональные, сколько на бытовые и спортивные темы. Так что их не пришлось даже собирать в одно место. Трое замаскированных просто вошли, наставили на сидевших оружие, и один из них рекомендовал ученым сохранять спокойствие и присутствие духа, поскольку — как он тут же сообщил — ни грабить, ни тем более убивать их никто не собирается.
— Мы из налоговой полиции, — представился говоривший, — и прибыли сюда для проверки поступивших на вас сигналов. Нам сообщили, что тут у вас в ночное время, помимо основной работы, ваша фотолаборатория используется для изготовления фальшивых документов и даже, возможно, денежных знаков. Кто покажет, где тут у вас это хозяйство?
Неожиданное заявление привело ученых в такое замешательство, что вся нелепость услышанного как-то не сразу обратила на себя их внимание. Хотя любой нормально мыслящий человек сразу усомнился бы: какой это идиот станет использовать для изготовления фальшивок фототехнику — в эпоху ксероксов? Но этого вопроса никто так и не задал — скорее всего потому, что мысли астрономов всегда находились весьма далеко от таких областей деятельности, как изготовление фальшивых купюр. Так что, когда предводитель бандитов, ткнув пальцем в ближайшего, задал вопрос:
— Ты — можешь показать?
Спрошенный с готовностью ответил:
— Да, конечно. Однако…
На что ему было замечено:
— Стоп. Нужное ты уже сказал, теперь помолчи. Слово, как известно — серебро, а мычание — золото. Следующий вопрос: кто из вас занимается наблюдением тела (тут он глянул в бумажку, которую держал в руке) с этими… эре… эрефидами… Ну, сами знаете!
— Эфемеридами?
— Ну. Значит, вот с какими…
И он назвал, считывая с бумажки, цифры склонения и прямого восхождения.
После трехсекундного молчания от дальнего столика спросили:
— Вас интересует эта… квазикомета Люциана? Тело Угрозы?
(Первое, условное название на обсерватории дали небесному телу по имени его первонаблюдателя.)
— Значит, ты, — сказал предводитель. — Тоже с нами. Остальные могут продолжать свои занятия. Никуда не выходить до моего возвращения. Все помещения нами контролируются. Пошли!
Больше ничего интересного на обсерватории не произошло. Неожиданные визитеры изъяли записи всех наблюдений указанного космического объекта и все фотографии — как имеющиеся, так и находившиеся в обработке.
После чего с наблюдателем была проведена краткая беседа следующего характера:
— Кроме тебя, этой штукой кто-нибудь занимается?
— Нет. Тема, знаете ли, внеплановая, даже и я наблюдаю не очень регулярно… Правда, директор — но он урывками, раз-другой…
— Кто интересуется этим делом? Типа — кому докладываете?
Тут наблюдатель приободрился и ответил со значением:
— Все результаты сообщаются в службу безопасности. Они и сами часто заезжают.
— Теперь слушай сюда. Больше никому ни слова. Прочувствуй как следует: никому и ничего. С этой минуты работаешь на нас. Мы тебя нанимаем — понял? И мы тебе платим. Вот аванс. Держи.
Наблюдатель был настолько ошеломлен, что безропотно принял довольно плотную пачку денежных знаков нерусского происхождения. Мы не сомневаемся, что, будь он в нормальном состоянии духа, он эти деньги категорически отверг бы, как и все предложение в целом. Просто вот так взял бы — и швырнул в лицо искусителю. Но сейчас он смог лишь пробормотать:
— Как же я смогу — они ведь спросят?
— Тебя что — врать не учили?
— Н-нет…
— Последний срок научиться. Короче, скажешь что-нибудь: как бы эта штука исчезла. Взяла и исчезла, так что больше увидеть нельзя. И что твоя труба вдруг накрылась медным тазом. В общем, пошлифуешь им уши. А на самом деле будешь пахать, как раньше. И каждое утро докладывать вот по этому телефону. Держи.
Астроном повертел в руках визитную карточку. Прочитал. Поднял глаза удивленно:
— Тут сказано — ателье химчистки…
— Это уж, типа, наше дело. Ты просек, что я сказал?
— Д-да…
— Теперь последнее. Держи язык за зубами. На строгом режиме, понял? Если хоть что-то хоть кому-то — и с тобой, и с твоей семьей разберемся очень круто. Это усвоил?
— Ясно… — пробормотал вконец напуганный парень.
На этом, собственно, визит и закончился, а если быть совершенно точными, то на некоторое время прервался, чтобы вскоре возобновиться уже совершенно другим образом.
Кстати, о птичках: когда из обсерватории, только что пережившей налет, но в отличие от песенной бабушки-старушки вовсе не мечтавшей о его повторении, позвонили в милицию, то все шло нормально до той секунды, когда мнс — тот самый Зенон Просак, что занимался космическим странником, а потом, не теряясь, срастил перерезанный телефонный провод, — пока этот находчивый жрец науки не проговорил в трубку: «Кстати, они интересовались почему-то моими наблюдениями одного небесного тела, его склонением и прямым восхождением…» «Чего-чего?» — переспросили в милиции, не привыкшей к подобной терминологии: зная хорошо, что значит «склонение к преступлению», они не очень поняли, что такое — прямое восхождение и с чем его едят. Вроде бы слова эти обозначали что-то вроде президентских выборов. Но разговор на этом самом месте неожиданно прервался, и вряд ли нужно говорить, что восстановить его не удалось.