Перекрыть власти кислород? Надо обдумать такую операцию. Не допускать в Кремль новой информации, а по возможности и лишить старой — или хотя бы исказить ее, привести в состояние, неудобное для использования.
«СБ, конечно, сила, — думал Федор Петрович с удовольствием, — но и мои ребята тоже кое-чего стоят. И они к тому же не подотчетны ни верховной власти, ни даже — и это очень важно — журналистам, иными словами — общественному мнению. Так что тут посмотрим еще — кто кого обойдет на повороте».
Так мыслилось магнату из авторитетов на втором уровне.
А на третьем уровне мышления уже возникла почти совершенно готовая схема защиты информации, а также сужения области ее возможного распространения.
Для того чтобы не обсуждать даже (Федор Петрович решения принимал единолично, особенно в столь сложных ситуациях, как сейчас), но чтобы дать задания, поручения и команды своим кадрам, Кудлатый распорядился немедленно вызвать нужных людей на достаточно узкое и ответственное совещание. В отличие от принятой у него практики, когда с финансистами и распорядителями он разговаривал, не приглашая тех, кого совершенно серьезно называл «полевыми командирами», и напротив, задачи, решавшиеся при помощи силовых методов, ставились без присутствия биржевых, банковских, торговых и промышленных разбойников, — на сей раз он приказал вызвать всех одновременно, поскольку время уже сейчас надо было экономить.
Ну и наконец: предложение Старой площади отклонить. Но ни в коем случае не нагло, не обидно, а — со всем уважением, но в силу, так сказать, непреодолимых обстоятельств. Каких таких? Да здоровье, к сожалению, об этом уже всем известно… Да, конечно, врачи у нас первоклассные, но он давно уже лечится от всяких хвороб там, в Баварии, и вот — снова приходится срочно убыть, потому что… И так далее.
И убудет — у всех на глазах, и даже мальчика Дюшу возьмет с собой. А на самом деле…
Но поставить задачи перед людьми надо немедленно и предупредить: если и отъеду, то все равно буду видеть каждого днем и ночью. Да они и сами это знают.
Приглашенные люди собрались быстро. Кудлатый не стал тянуть резину и сразу же заговорил по делу, предупредив только:
— Из того, что сейчас услышите и будете говорить сами, — одно слово, и не слово даже, а звук за пределами этой комнаты — и полная хана. Без обжалования. Никому: ни жене, ни любимой собаке, ни вороне на улице. Станет невмоготу — отрежьте себе язык: все равно больше не пригодится.
Все тут знали, что это не для красного словца говорится. Кудлатый, случалось, жалел собак, кошек — но не людей, которые так или иначе подвели его — или могли подвести. Считали, что способен был даже и сейчас — при необходимости — своими руками замочить, хотя к этому не стремился.
Помолчав после этого несколько секунд, чтобы все успели как следует усвоить предупреждение, Федор Петрович изложил причину, по которой они тут были собраны. И сразу же перешел к заданиям:
— Степан, на тебе — эти двое, что сегодня привезли. Пусть живут спокойно. Но из дома — ни шагу. Все звонки слушать, если что — прерывать. К ним — никого, кроме как по моему поручению.
Степан — глава домашней охраны — только кивнул: говорить он вообще не очень любил.
— Борис Маркович, ваше дело сейчас: не спускать глаз с фондовой биржи. И если только оживится продажа — или наоборот, кто-то станет вдруг покупать, — немедленно сообщайте.
— А вы думаете, что кто-то станет играть на понижение? — задал вопрос Борис Маркович, в отличие от Степана любивший обменяться мнениями.
— Об этом еще подумаем. Сергей Сергеевич, что нового на верхах?
Сергей Сергеевич был близко знаком с двумя-тремя работниками администрации и обычно находился в курсе жизни этого учреждения.
— Да вроде бы ничего особенного. Гридень тридцать пять минут беседовал с главой, содержание в точности никому не известно; звонил президент с Камчатки, но предполагается, что просто входил в курс текущих дел, пока ждет у моря погоды. Обычное дело…
Кудлатый насторожился:
— Гридень — с главадмом? Надо поинтересоваться плотнее: может, кто-то хоть словечко услышал. Позаботься. А в оппозиции что слышно? В отпуск их шеф вроде бы не уходил? И раз пошло такое шевеление…
— Так он же в Штатах. Поехал, как говорят, согласовывать какие-то вопросы по Конференции.
— Почему мне не сообщили сразу же?
— Вы хворали, а дело ведь обычное.
— С вами захвораешь! — сердито сказал Кудлатый. — Вот что: немедленно свяжитесь с Виталиком. Он в Чикаго? Пусть с ходу летит в Вашингтон. И выяснит, с кем и как встречался и встречается оппозун. Будете постоянно держать меня в курсе.
— Само собой, Федор Петрович.
— Теперь вы, Гаврила Иванович. У вас есть выход на астрономов?
— Н-ну, постоянных связей нет — так, знакомства.
— Нужен человек на обсерватории в Колокольске, — сказал Кудлатый. Минич, как мы помним, успел рассказать ему о том, что покойный Ржев один экземпляр сообщения отправил именно в это научное учреждение — иными словами, в этом направлении произошла утечка информации.
Минич, как мы помним, успел рассказать ему о том, что покойный Ржев один экземпляр сообщения отправил именно в это научное учреждение — иными словами, в этом направлении произошла утечка информации.
Гаврила Иванович задержался с ответом не более, чем на несколько секунд: память на людей у него была великолепной и ни разу еще не подводила.