— В конечном итоге все будет зависеть от вас, — внушала она Кудлатому. — От вашей веры. Если будете искренне, от всей души верить — в Бога, в мои силы и в ваши собственные, — вылечитесь. Если заранее настроились сомневаться — лучше и не начинать.
— Это что же, — поинтересовался Кудряш, — вы готовы даже отказаться от заработка? Я ведь заплачу хорошо. Очень.
— Я и возьму, конечно, — но только если будет ощущение, что заработала. Надо быть честным — перед Высшими Силами.
— Ну ладно, — проговорил Федор Петрович, подумав одновременно, что в бизнесе с такими правилами далеко не уйдешь. — Давайте сразу же и начнем.
Более полутора часов ушло на сеанс — каналы открывались с трудом, Кудлатый оказался тяжелым пациентом. Когда закончили, он сказал:
— Знаете, по-моему, я уже почувствовал себя лучше.
— Давайте сразу же и начнем.
Более полутора часов ушло на сеанс — каналы открывались с трудом, Кудлатый оказался тяжелым пациентом. Когда закончили, он сказал:
— Знаете, по-моему, я уже почувствовал себя лучше. Наверное, вы внушаете доверие. Давайте договоримся о вашем следующем визите и заодно поужинаем.
— Боюсь, что не смогу…
— Почему?
— Я ведь не одна приехала, а вместе с другом. Он сейчас где-то там — внизу…
— И тоже проголодался, понимаю. Нет проблем — значит поужинаем втроем. Согласны? Согласны, вижу.
В этом человеке чувствовалась сила, и отказаться Джина как-то не осмелилась — хотя, откровенно говоря, с большим удовольствием очутилась бы сейчас дома. Но вспомнила, что дома теперь стало опасно — те, другие снова приедут, — и согласилась.
Привели Минича; выглядел он каким-то потерянным, но опытный Кудряш сразу определил, в чем корень зла.
— Вашему другу просто необходимо поправиться, — заявил он категорически. — Ничего, мы найдем все, что для этого понадобится.
В столовой при виде сервированного ужина Минич несколько оживился. А приняв стопаря — почувствовал, что возвращается к жизни и непременно хочет излить свою обиду — ну, хотя бы любезному хозяину дома, раз уж никого другого нет.
К тому же и сам хозяин помог. Наливая вторую, он поинтересовался:
— Мне рассказали, что за вами было нечто вроде погони? А что, собственно, кто может к вам иметь? Кому вы там наступили на мозоль?
Только такого вопроса Миничу и нужно было.
— Мир стоит перед катастрофой, — начал он, — и у меня есть вся информация об этом. Но статью не публикуют, и кому-то, наверное, хочется, чтобы никто ничего не узнал до самого конца…
— Очень интересно, — сказал Кудлатый достаточно равнодушно: в конец света он верил только для отдельно взятых людей, а для всего мира — нет. — Что же это за информация?
— Марик, — сказала Джина. — Может быть, не стоит затруднять хозяев твоими бедами…
— Это не мои беды! Просто пока никто не знает…
— Нет, отчего же! — сказал Кудлатый любезно. — Интересно будет услышать…
Минич заговорил. И по мере того как развивался его рассказ, Кудлатый становился все серьезнее. Сначала все это казалось ему похмельным бредом; но чем дальше — тем больше принимало очертания реальности. Очень скверной, но, безусловно, реальности.
Федор Петрович в отличие от многих людей твердо верил в то, что подлостей и вообще пакостей следует ожидать не только от людей, но и от природы или, если угодно — от Господа Бога. Когда-то он читал Библию — и Ветхий Завет убедил его в том, что Бог был мужиком не всегда порядочным, но, как правило, весьма крутым. И то, что планете могла угрожать серьезная, может быть даже — смертельная опасность, его не удивило. На людях было испробовано уже многое: обледенения, землетрясения, эпидемии, войны, неурожаи, даже потоп. Так что устроить столкновение Земли с какой-нибудь другой глыбой было, по мнению Кудлатого, вполне естественным продолжением божественного эксперимента. Да собственно, ничего другого люди и не заслужили — таким было искреннее мнение авторитета и крупного магната.
Так что удивляться вряд ли стоило, а сомневаться — не очень-то.
Во всяком случае, пренебрегать поступившим, пусть и по столь странному каналу, предупреждением никак не следовало. А что предупреждение было ему послано не случайно, Кудлатый был совершенно уверен: Бог не мог не выделять его из числа прочего земного населения — не мог по многим причинам, и в частности — потому, что Кудлатый понял его сущность и характер; а поскольку Богу надлежало знать все на свете, то и это мнение Кудряша не оставалось для него секретом.
Мало того: Федору Петровичу давно уже казалось, что Господь что-то такое должен учинить — слишком уж распоясались люди, слишком жестоко обращались со всем тем, что было сотворено. Кудлатый до сих пор полагал, что это будет все-таки ядерная война; теперь же понял, что это как-то не соответствовало масштабу Творца: мелковато было, хотя и задумано с явным чувством юмора. Сейчас же ему вдруг стало ясно: не желал Господь оставить людям хотя бы такое слабое утешение, как то, что это они сами навели себе решку; нет, угроза не должна была оказаться творением человеческих рук. И вот он нашел лучший способ показать муравейнику, кто был и остается хозяином, кто на самом деле вяжет и разрешает и у кого — отмщение и воздаяние. Да, теперь все сходилось — один к одному.